Предлагаю немного узнать о джазе, посвященном... бамбуку. Да-да, именно так. Он имеет восточные этнические корни, а исполняется в Японии смешанным американо-японским составом, который играет исключительно на инструментах, сделанных из бамбука.
Вы слышали как раз этот ансамбль. Называется он Take Dake, альбом Asian Roots 1997 года. Композиция Ocean Motion – «Движение океана», а инструменты, на которых играют шесть музыкантов, все, до единого, действительно сделаны из бамбука. Однако детально об инструментах немного позже, а пока немного истории.
Лидера группы и автора всей музыки зовут Джон «Кайдзан» Нептюн. Он американец, но живет в Японии уже давно, а играет на сякухати – японской бамбуковой флейте, очень почитаемом на Дальнем Востоке инструменте с древней историей. Джон – не любитель, а дипломированный специалист этномузыкологии и также дипломированный учитель игры на сякухати. Диплом он получил в Японии, а японцы относятся к своей культуре очень трепетно и просто так направо и налево такие дипломы не раздают. Это я говорю к тому, чтобы вы не подумали про этот проект как про очередную псевдовосточную самодеятельность, коих сейчас расплодилось очень много. Джону Нептюну его собственные учителя во время его стажировки в Киото даже дали прозвище Кайдзан – «Морская гора» – за успехи в освоении чисто японского инструмента.
Но несмотря ни на что, сам Джон Кайдзан ведь американец! И он с самого начала своей творческой деятельности решил использовать сякухати в самых разных музыкальных контекстах, в том числе и в джазовом. Японцы сами относятся к этому инструменту как к чисто народному, и им как-то в голову не приходило применить его по-другому. А Джон Нептюн решился, и так удачно, что его ранний альбом «Bamboo» в 1980 году был отмечен специальной премией Министерства образования Японии – первый джазовый альбом иностранного музыканта, удостоенный такой награды.
Все 80-е годы Нептюн много выступал и делал записи и с японскими с американскими музыкантами, такими, как Кенни Керкленд, Роббен Форд, Бастер Уильямс, Алекс Акунья… это были такие фьюжн-проекты, использующие американскую стандартную джазовую ритм-секцию и японскую флейту в качестве солирующего инструмента. Однако этот путь завел его в творческий тупик, и он решил развиваться несколько в ином направлении. Он стал путешествовать и записываться с музыкантами из самых разных стран и музыкальных культур. Набрав огромный опыт, Кайдзан вернулся обратно к «японским корням», но использовал традиционные инструменты в нетрадиционных мелодиях и гармониях.
Все эти эксперименты, напоминавшие то классику, то авангард, то народную музыку, то все вместе, привели его однажды в 1995 году на фестиваль в Бали, который проходил под эгидой Четвертого Международного Бамбукового конгресса. Там он услышал звучание многих бамбуковых инструментов, которых не знал раньше, но они, увы, не подходили для его новой идеи – создать аналог американской джазовой ритм-секции, только из бамбука. Поэтому он поговорил со знающими людьми, нагрузил целый контейнер бамбуком разных сортов и вернулся в Японию, где пошел уже к местным мастерам со своими проектами. Те долго качали головами, не говоря ни да, ни нет, и Джон понял, что ему придется самому стать мастером по изготовлению невиданных раньше бамбуковых инструментов.
По этой композиции легко видно, то есть слышно, что Кайзан добился-таки того, чего хотел. Называется она In The Hollow, в ней кстати использована редкая бас-сякухати – звучание у нее такое бархатистое и слегка приглушенное.
А тогда, в самый разгар работы над комплектом инструментов, Джон Нептюн после серии неудач, понял, что ему придется слегка отступить от принципа 100% бамбука. Скажем, он твердо решил сделать балифон – полный аналог маримбы, только из бамбука. (Маримба – это вибрафон без системы вращающихся пластин, которые придают звучанию типичное глубокое вибрато. Фактически маримба – это большой ксилофон, но с резонаторами). Чтобы сделать такой инструмент, неизбежно пришлось применить деревянно-металлические крепления и рамы, но вот для всех без исключения звучащих и резонирующих частей Джон использовал только бамбук!
Следом за балифоном он изготовил из бамбука полный аналог ударной установки. Здесь металл ему удалось исключить из конструкции совсем, применив только деревянные стойки и стяжки, а для мембран использовав либо тонкие слои того же расслоенного бамбука либо бамбуковую прочную бумагу, покрытую лаком. Точно по той же технологии после ударной установки были сделаны конги и прочая большая и малая перкуссия в изрядном количестве еще для двух музыкантов. Многие барабаны выглядят совсем экзотично, например большие басовые и средние сделаны не круглыми, а квадратными в сечении. Последним бамбуковым ударно-мелодическим инструментом в оркестре стал бамбасс.
Он внешне напоминает гигантскую флейту Пана, то есть свирель, состоящую из многих трубочек разной длины, только размерами примерно 2 на 3 метра. Сделан он естественно, из бамбуковых стволов, но играют на нем не духовым способом, а ударяя специальными лопаточками на длинных ручках по отверстиям трубок, расположенных в два длинных ряда. Таким образом, в начале 1996 года ансамбль из 6 музыкантов, включая самого Джона Кайзана Нептюна, был готов к концертам и записям. К слову сказать, в нем участвует три этнических японца и три американца, таких же осевших в Японии, как Джон.
А когда встал вопрос о репертуаре для новой группы, то тут как нельзя лучше пригодились музыкальные путешествия Кайзана прошлых лет. Он впитал в себя мелодии и ритмы почти всех азиатских стран, но не забыл и джаза, и теперь уж точно знал, что и как будет играть его ансамбль.
Это была мелодия Korea Idea («Корейская задумка») с того же самого первого альбома новой группы. Если вы уже прислушивались к звучанию флейты на предыдущих двух треках, то вам нетрудно было заметить, что здесь она приобрела какой-то резковато-жужжащий оттенок. Это неспроста. Дело в том, что эта вещь навеяна поездками Нептюна в Корею (о чем можно догадаться и по названию). А в Корее тоже существует народный инструмент тай-гум, по сути похожая на сякухати продольная флейта, но у нее на конце есть большое отверстие, затянутое мембраной. Эта мембрана и дает характерный призвук.
Однако Джон Кайдзан играет не на корейской флейте, а на сякухати, только препарированной его умелыми и понимающими руками. Он сделал похожее отверстие в одной из своих сякухати, а потом долго подбирал материал для мембраны, чтобы достичь хорошего звучания. И знаете, что подошло ему лучше всего? Смешно сказать, но это оказалась крышечка из тонкой но плотной бумаги, которой заклеивают в Японии фирменные баночки с попкорном. Японцы и восточные люди вообще конечно славятся тщательностью и старательностью, но чтобы, перебирая материалы для флейты, добраться и до бумажки от попкорна... для этого точно надо иметь совмещенный американо-японский ум... как у Джона Нептюна.
А он у него не просто поглощен восточной музыкой и восточной философией... Кайдзан действительно почти стал японцем. И хотя в этом альбоме он смешал все известные ему азиатские напевы с американскими принципами построения композиции, то он все же не удержался и включил в него одну композицию почти чисто в японском древнем стиле. Ну... не совсем, конечно, но очень близко к тому. Джон говорит про японский дух в музыке так: «Здесь всегда много пространства. Одна из самых замечательных черт в японской музыке — это равноправное участие в ней звуков и тишины... паузы в ней — это тоже ноты. И еще в ней ничего искусственно не усложняется, она приобретает смысл в простоте, расставляя немногие всплески звуков по своим местам. Простые звуки, простые вещи... но в этом нет примитива, а есть философия».
Не правда ли, японские корни и мотивы (а прозвучавшая пьеса так и называется — Japanese Roots) сразу резко отличаются от казалось бы родственным им корейским (как в позапрошлой мелодии) и особенно китайских... те, кто слышал китайскую и японскую музыку хоть однажды, никогда их не спутает. Впрочем, точно так же как японскую и китайскую еду.
Однако бамбук в нашем случае объединил все эти традиции. Так получилось, что бамбук, из которого сделаны инструменты для ансамбля Такэ-Дакэ, вырос в Японии, Китае, Индонезии, Вьетнаме, Камбодже, Индии, на Филиппинах и Гаваях. Используя исключительно это растение, Джон Нептюн хотел вначале просто показать его важность во всех азиатских культурах. Бамбук имеет огромное практическое значение — это и пища, и лекарство, и кров, и бумага и многое другое. Во время урагана бамбук гнется, но редко ломается, олицетворяя собой восточную идею силы через гибкость и податливость. Но чем дальше, тем больше это начало приобретать для музыканта и важное символическое значение.
На Востоке бамбук воплощает своими полыми стеблями концепцию «пустоты», которая препятствует ощущению собственного превосходства человека и отделению его от природы. Здесь даже другое отношение к процессу творчества — все несет в себе смесь философии и практического смысла, причем зачастую полностью неразделимую смесь. Джон вспоминает как сначала его шокировала реакция японцев на музыку, а потом он понял ее и успокоился. Он рассказывает: «Однажды я закончил композицию и взглянул на ближний ко мне ряд слушателей. Мне сразу бросилась в глаза пара, сидевшая рядом. У одного на глазах были слезы, а на губах блуждала счастливая улыбка. А второй безмятежно дремал, опустив голову на грудь. Я не огорчился и не обрадовался, я сразу понял, что музыка дала каждому именно то, что им было надо».
А так даже сам путь музыканта к своему инструменту и к Японии демонстрирует восточное понятие предопределенности и кармы. Он в юности даже в мыслях не собирался играть на японской флейте. Когда молодой Нептюн, тогда еще обычный американец, поступал в Гавайский университет на отделение этнической музыки, его больше всего интересовала Индия и индийский ударный инструмент табла. Джон вообще был захвачен всем индийским и про Японию почти ничего не знал. Но — вот какая предопределенная случайность — в тот год преподавателя по табле в университете не оказалось. Двадцатилетний парень походил по факультетам, пригляделся к разным инструментам... и как только услыхал сякухати, то понял, что это — его.
Послушайте еще одну композицию из альбома Asian Roots под названием Five Nodes. В ней сплелись воедино уже филиппинские и камбоджийские мелодии, скрепленные четким, даже жестким ритмом в западном стиле. В начале пьесы звучит бамбуковая полосковая гармошка — ее держат у широко открытого рта и дергают за бамбуковые плоские пружинки разной длины, получается жужжащий напевный звук.
Теперь, пожалуй, когда вы послушали в ансамбле сякухати в разных вариантах ее звучания, я расскажу вам об этом чудесном инструменте поподробнее. Ну, во-первых, вы запросто можете про нее где-то услышать, но скорее всего ее название будет звучать по-русски как шакухачи. Знайте, что это имеется в виду именно сякухати. Просто произношение японских слов, которое культивируется сейчас в русском языке под влиянием английской транскрипции этих слов, совершенно неверно передает оригинальное их звучание. Отвлекшись от музыки, замечу с сожалением, что уже даже доводилось мне слышать как говорят "Мицубишы" вместо "Мицубиси". Впрочем, не об этом наш разговор сегодня.
Совершим небольшой культурологический экскурс. Сякухати — это продольная флейта, изготавливаемая ТОЛЬКО из бамбука, которая проделала исторически длинный путь из древнего Египта через Индию и потом Китай и уж только из Китая этот инструмент попал в Японию. Как всегда, японцы усвоили чужое настолько хорошо, что оно стало для них родным и уже совершенно не ассоциируется с чем-то неяпонским.
Обычно, длина сякухати равняется 54,5 см, а диаметр — 4,5 см, хотя возможны вариации. Само название оказывается скрывает в себе ссылку на его длину — по японски "иссяку хассун" означает меру длины в один сяку и восемь сун, то есть те же самые 54,5 см. Инструмент имеет пять отверстий для изменения высоты тона — четыре сверху и одно снизу. Мундштук делают из кости — он широкий, скошенный и позволяет дуть в него разными способами, получая разные тембры звучания флейты. Вообще странная вещь — сякухати в современном виде ОЧЕНЬ похожа на китайскую флейту чи-ба (от которой собственно она и произошла), но какие-то мелкие особенности то ли обработки бамбука, то ли чего-то еще привели к тому, что звучат они совершенно по-разному. Японцы не любят пользоваться китайской флейтой и говорят, что в ней нет души Ямато. И это не поэтическая вольность — даже китайскую музыку японцы предпочитают исполнять на сякухати.
Это как раз был пример китайской мелодии под названием «Небеса и Шелковый Путь» в исполнении группы Таке-Даке. Китайский историк писал две тысячи лет назад: «Вы не видите ничего вокруг себя кроме неба и песка — никакого указания, куда идти, никакого даже малейшего намека на дорогу, и путники находят направление в основном по человеческим и верблюжьим костям»... И музыка как раз об этом.
Кстати, изготовление флейты сякухати имеет в себе нечто от такого неторопливого путешествия. Сначала выбирается подходящий бамбук и выкапывается из земли вместе с корешками. Затем ствол медленно прогревается на небольшом огне, после чего он из зеленого становится светло-коричневым. После этого его высушивают на солнце, причем обязательно зимой, когда его лучи не такие яркие, и потом оставляют отлеживаться в темном сухом месте на срок от четырех до шести лет. Затем уже собственно делают саму флейту — обрезают, вырезают, сверлят, лакируют, прилаживают мундштук.... причем заметьте, лакируют сякухати не снаружи, а исключительно изнутри!
Джон Кайдзан Нептюн тоже делает некоторые свои инструменты собственными руками. И это сочетание — музыкант и мастер — такое обычное впрочем для Японии, подвигло его и на то, чтобы сделать себе своими руками уже не флейту, а ... дом. Он стоит между рисовыми полями и горами, а сделан он из дерева и имеет совершенно необычную для Японии конструкцию — это купол без единой внутренней несущей стены. Собирал свой дом Джон всей семьей, как детский конструктор, вместе с друзьями — и музыкантами, и просто приятелями — из готовых гнутых деревянных балок, которые он заказал на фабрике.
Возвращаться в Америку, судя по всему, музыкант не собирается. Чистый горный воздух, изумительный пейзаж, доброжелательное окружение явно способствуют его творчеству. Он даже выпустил альбом с сольной программой на сякухати, записанный дома, во время ночных импровизаций. Многие японцы, послушав его, говорили, что практически невозможно, не зная заранее, сказать, что это играет не родившийся в Японии человек. И это из их уст — наивысшая похвала.
Слушая импровизации Джона Кайдзана Нептюна и представляя себе место, где это происходит, вспоминаются строки японского сочинителя хайку Иссы, которые, прочитанные в суете дня, кажутся банальными, но если это сделать под соответствующую музыку и настроение, обретают свой истинный смысл:
Чужих меж нами нет.
Мы все друг другу братья
Под вишнями в цвету.
Вспомните эти строчки под "ночные" звуки сякухати с более раннего сольного альбома Нептюна, который называется Tokyosphere.
