Более приземленно без крови и сроков Марина Влади "Владимир или Прерванный полет":

"...Я иду к магазину, стараясь не попадать в заледеневшую грязь. Я
перепрыгиваю с бугорка на бугорок, потом - уже по бетонным плитам -
подхожу к толпе закутанных женщин, которые ждут открытия магазина после
обеда. Кстати, я рассчитывала подойти попозже - я знаю, что в такое время
каждый раз бывает давка, куда я предпочитаю не попадать. Продавщица,
должно быть, запаздывает, потому что все небольшое собрание недовольно
жужжит. Мой приход ненадолго отвлекает их от разговора, но плохое
настроение сильнее, чем любопытство, и все снова принимаются ворчать. И
вот дверь магазина открывается. Как взбудораженный курятник, толпа
устремляется в дверной проем, переругиваясь и пихаясь.
В дверь могут пройти одновременно только два человека. Я жду и вхожу
последняя в холодный и сырой торговый зал. Я сразу же определяю по запаху,
что сегодня привезли только молочные продукты, масло и - если еще не
раскупили - сыр.
Этот магазин самообслуживания совсем новый, но полки уже в безобразном
состоянии, а у корзин осталось по одной ручке. Редко лежащие продукты
завернуты в противную толстую серую бумагу, на которой фиолетовыми
чернилами помечена цена. Это - мой первый поход в магазин в новом районе.
Я покупаю кое-что из продуктов и становлюсь в очередь в кассу. У меня
пять пакетов разных размеров. Я плачу и собираюсь уже уходить, но тут
контролерша на выходе заставляет меня открыть сумку, вынимает оттуда все
мои покупки и потрясает каким-то свертком. Какой ужас - у меня оказался
лишний кусок сыра на двадцать восемь копеек, который кассирша не пробила!
Мне становится жарко и почти дурно, к тому же мне стыдно, потому что все
остановились и смотрят на меня. Я робко говорю, что кассирша забыла
пробить, что ничего страшного не произошло, я сейчас доплачу...
- Ах вот как, кассирша забыла? Знаем мы эти песенки, вот так и создают
дефицит! Если одна украдет (она употребила именно это слово) кусок сыра,
другая - кусок масла, что будет с государством?!
Я - как в кошмарном сне. Вокруг кричат, женщины ругаются, я вынимаю из
кошелька все мои советские деньги и бросаю их на прилавок:
- Возьмите, мне не нужны ваши деньги.
Женщин это приводит в бешенство:
- Нашими деньгами так не бросаются! Мы их тяжело зарабатываем - не то
что некоторые!..
Я чувствую, что сейчас упаду в обморок, я вся взмокла, мне хочется
плакать. Я вынимаю из сумочки франки и в каком-то дурацком порыве,
рассчитывая доказать мои искренние намерения, предлагаю им заплатить в
валюте. И вот тут меня единодушно выталкивают вон, и я стою в замерзшей
грязи под водопадом ругательств, прижимая к груди свертки."