Да-да…о, времена, о, нравы! Те самые, знакомые нам в том числе по фильму «В джазе только девушки». Они давно вошли в анекдоты и им, наверное, уже не повториться. Хотя... кто знает. И само слово «анекдот» раньше имело несколько иной смысл и означало просто забавную реальную историю из жизни какого-либо известного человека. Такого рода анекдоты собирал в своих книгах американский джазовый музыкант и по совместительству писатель Билл Кроу. Это в основном старые истории, из тех времен, когда джаз был по сути своей еще поп-музыкой и вокруг него постоянно происходили всякого рода публичные (и не очень) скандалы и разборки. А поскольку нравы тех лет были и проще и совсем не такие политкорректные как нынче... соответственно и истории выходили интереснее.

 

Я собираюсь время от времени угощать вас этими историями-анекдотами от Билла Кроу (и не только от него, поскольку не он один писал о тех временах…) в духе эпохи раннего джаза в США.

 

 

Часть I. Как оно было на самом деле….

 

Нью-Орлеан или Новый Орлеан, как я его и буду дальше называть, всегда и традиционно считался колыбелью джаза, откуда он потом разошелся по всем США вместе с местными музыкантами, которые начали мигрировать на север страны. Современные историки спорят друг с другом, и весьма ожесточенно, о действительной роли Нью-Орлеана в возникновении джаза, мнения разделяются, но, ей-богу, это не имеет такого уж большого значения для самой музыки. У  меня нет ни малейшего желания устраивать из рассказа о джазе научную дискуссию, гораздо интереснее прочитать пусть в чем-то противоречивые, но подлинные слова самих участников событий. 

Новый Орлеан начала ХХ века был действительно уникальным американским городом, непохожим на остальные. В нем, во-первых, процветало сразу несколько культур одновременно – негритянская, белая и креольская. (Креолы – это потомки французов и испанцев в результате их смешения с англосаксонским белым и африканским черным населением Юга США). Эти культуры не подавляли, а дополняли друг друга и постепенно составили тот сплав, в котором появился джаз. Первоначально его и джазом-то не называли – почти до середины 10-х лет ХХ века всю подобную музыку большинство публики практически не отличало от рэгтаймов, известных еще с конца XIX века.

 

(Группа Preservation Hall Jazz Band является старейшим и в Новом Орлеане, и во всем мире джаз-бэндом).

А еще Новый Орлеан был крупным портом с огромным количеством увеселительных заведений, причем самого разного пошиба и характера – от обыкновенных дешевых борделей и кабаков до элитных публичных домов и клубов, куда пускали только по членской карточке или при наличии больших денег. И что вспоминают единодушно все свидетели тех событий – в городе повсюду и практически всегда звучала музыка и танцевали люди… причем танцевали они не только по весёлым поводам! 

Одним из самых знаменитых обычаев Нового Орлеана, о котором многие знают и сейчас, были местные похороны. Вот как описывает их сам житель города: «По дороге на кладбище все шли медленно, стараясь следовать темпу трубы. Иногда на это уходило почти четыре часа. Всю дорогу они раскачивались под музыку и рыдали, и кричали нараспев нечто вроде такого: «Разве он не погулял, разве он не пожил в свое удовольствие, пока его не застрелила полиция на Сен-Джеймс-Стрит?». После того, как тело предавали земле, все возвращались в город, и уже на обратном пути все время бешено свинговали и пели – это была самая горячая музыка в мире. Они просто разрывали инструменты на куски».

Эта потрясающая новоорлеанская традиция собрала в себе черты большого количества культур – и африканских и американских и даже европейских – как религиозных, так и светских. Самой главной идеей этого мероприятия считается заимствованная из Гаитянской религии Вуду мысль о чествовании ушедшего из жизни человека путем празднования этого события – все собираются и прославляют добрых духов, которые опекали покойного при жизни. А чтобы сделать это, надо совершать ритуальные танцы, и вообще не предаваться унынию, а радоваться жизни. 

Впоследствии, с развитием джаза, было сочинено изрядное количество пьес, которые уже имитировали весь процесс джазовых похорон и укладывали его в несколько минут, чтобы это можно было записать на пластинку. Да, похороны в Новом Орлеане – это было нечто. Процессию могло порой сопровождать до пяти оркестров, потому что покойный вполне мог оказаться членом нескольких клубов, а типичной строчкой в завещании была такая, чтобы его похоронили так, как он жил – в сопровождении множества друзей и хорошей музыки.

И, знаете, джазовые похороны несмотря на все исторические препоны, благополучно дожили и до наших дней! Можете полюбоваться и послушать маленький фрагмент классических джазовых похорон, которые за 100 лет почти не изменились ни внешне, ни внутренне… 

(В настоящее время джазовые похороны затевают в основном для музыкантов, но не только... считается пристойным и подобающим делом устроить такие похороны для трагически погибших людей, особенно молодых.)

 

А еще в городе почти постоянно проходили и проходят музыкально-танцевальные парады. Сейчас все наслышаны о знаменитом карнавале в Рио-де-Жанейро, но и сто, и двести лет назад в Нью-Орлеане на празднике Марди Гра проходило нечто очень похожее. Вот как описывал эти события начала ХХ века тромбонист Кид Ори, нанимавший в свой тогдашний оркестр еще совсем молоденького Луи Армстронга:

«Во время праздника Марди Гра жители города действительно получали удовольствие! День и ночь все оркестры Нового Орлеана маршировали вдоль по улицам, играя как сумасшедшие. Иногда мы играли не сами по себе, а для какого-нибудь местного общества цветных, и тогда мы шли впереди их колонны на параде. У белых обществ был свой настоящий «король», и он прибывал на Кэнел-стрит во всей красе. Но у цветных тоже был свой,  «зулусский король», и он прибывал уже на Бейсин-стрит в конце праздника, одетый в костюм из разноцветных перьев и крашеной соломы – и, парень, КАКОЕ это было зрелище!».

По своей сути карнавал представляет собой аналог нашей Масленицы – проводы зимы… вот только одним вторником весь карнавал не ограничивается, а длится сие мероприятие около десяти дней… в течение по крайней мере последней недели деловая жизнь в городе почти замирает – а на время самой кульминации, именно Жирного Вторника (Mardi Gras), можно сказать, вымирает полностью – все идут на карнавал!

И большие джаз-бэнды, и маленькие бэндики в это время можно встретить играющими на улице где угодно – причем компания музыкантов, лихо наяривающая традиционные мелодии и кажущаяся на непривычный взгляд матерыми профессионалами, может зачастую оказаться просто любительской или студенческой командой, собравшейся по случаю, чтобы слегка подзаработать на празднике. 

Однако парады оркестров проходили не только на большие праздники – поводом могло быть что угодно. Порой проходили такие музыкантские парады, где устраивались настоящие испытания. Открывал парад самый лучший бэнд, за ним следовали остальные. И вот, когда действие приближалось к финишу, первый оркестр становился вдоль дороги и начинал играть во всю силу. Все последующие бэнды должны были пройти мимо, также стараясь показать, на что они способны, а зрители располагались вокруг и приветствовали своих любимцев и просто знакомых. Можно себе представить, что там творилось.

Барабанщик Бэби Доддс, также игравший потом с Армстронгом, рассказывает: «Мы шли мимо, и я изо всех сил старался удержать нужный темп. Это было сложно, потому что тот бэнд играл совсем другую вещь и у ихнего барабанщика инструмент был лучше – более громкий. В конце концов мы не выдержали и сбились, потому что наши ребята слышали ТОГО барабанщика лучше, чем меня. Такие парады, это всегда были очень трудные испытания, но в то же время и отличная школа – если прошел через нее, то тебе уже ничего не было страшно».

 

(Посмотрите вступление к сериалу-телешоу “Treme” о Новом Орлеане и его музыке – атмосфера музыкального парада и праздника передана просто изумительно…)

 

А еще кроме соревнований бэндов на парадах были танцевальные соревнования. Это было очень веселое и не менее шумное мероприятие. Соревнующиеся оркестры собирались или в противоположных концах танцзала или просто на площади на некотором отдалении друг от друга и начинали играть. Публика могла подходить к одной стороне или другой и выбирать, где им больше нравится. Побеждал, естественно, тот оркестр, который собирал большинство танцующих. Иногда у какого-то бэнда случался полный конфуз и ВСЯ публика перетекала на другую сторону. Покинутый оркестр готов был провалиться от стыда сквозь землю, но приходилось делать хорошую мину при плохой игре… покинувший место сражения до завершения мероприятия считался опозоренным.

Уже позже, в 20-е и даже начало 30-х, соревнования начали устраивать между собой уже не бэнды, а солисты. Дело в том, что в раннем новоорлеанском джазе стиль игры был коллективным, а потом, когда джаз зазвучал повсюду, роль коллективной импровизации перешла к солистам. А поскольку саксофон в джазе стал популярен далеко не сразу – только в конце 20-х, то основными солистами были трубачи и кларнетисты… ну и отчасти пианисты и тромбонисты. 

Однако если говорить именно о трубачах, то все они в двадцатые годы мечтали «переиграть» Луи Армстронга. Для большинства нынешних поклонников джаза Армстронг – в основном вокалист, исполнитель красивых джазовых песен обаятельным хрипловатым голосом, но тогда он был просто непревзойденным никем трубачом. Он настолько легко и непринужденно брал самые высокие ноты, что многие его коллеги просто не верили, что он делает это без какого-то хитроумного приспособления.

Известны случаи, когда соперники с ехидной ухмылкой предлагали Луи во время соревнования поменяться трубами, в надежде, что теперь-то у него ничего не выйдет, но бывали посрамлены. Даже порой доходило до того, что у него крали мундштуки от его трубы и исследовали в надежде узнать «секрет звучания»… Но тщетно – Армстронгу было решительно все равно, на какой трубе и с каким мундштуком играть.

Рекс Стюарт, музыкант из оркестра Дюка Эллингтона, присутствовал на нескольких таких «очных ставках» Армстронга с его конкурентами. Один раз это был тоже знаменитый тогда трубач Джаббо Смит. Вот как описывает Стюарт все это действо: 

«Проходило соревнование в самом большом танцзале Гарлема, Rockland Palace. Для обычных, случайных слушателей, это был просто музыкальный вечер, на котором должны были выступить два бэнда во главе с двумя известными трубачами, но для музыкантов, которых набилось в зал больше сотни, это был просто момент истины. Ставки были сделаны, друзья и поклонники каждого таланта ставили на своего кумира. Кто был лучшим, должна была определить публика.

Джаббо Смит начинал, как сделавший вызов. Он держался блестяще, а его друзья так просто сходили с ума. Помню, один его приятель запрыгнул на стол и беспрерывно вопил: «Врежь ему, Джаббо!». Народ аплодировал трубачу очень активно, но затем наступила очередь Луи. Сначала вступил оркестр, а потом одновременно зажглись прожекторы, высветив Армстронга и он вскинул трубу. Не знаю, то ли это было рассчитано им заранее (он очень любил эффекты), или так просто совпало, но его труба словно вспыхнула огнем, отразив яркий свет и одновременно он начал свое соло с самой верхней ноты. Народ в первое мгновение словно окаменел, и я услышал, как Бенни Картер, который сидел рядом, пробормотал: «Господи, да это же верхнее фа!»…

…Это было одно из лучших выступлений Луи, которое я только слышал. Он проделывал такие звуковые кульбиты, которые никому были не под силу, и в то же время играл очень лирично и красиво. Когда соревнование закончилось, абсолютно ни у кого не было сомнений, кто выиграл. Публика словно обезумела. Люди стали хватать все, что подворачивалось им под руку и бежали к Армстронгу, чтобы тот поставил свой автограф и дату в память о событии. В ход шли программки (у кого они были) бутылки от виски… а одна девушка в порыве восторга расстегнула платье, стащила бюстгальтер и подсунула его на подпись Луи». 

Хм… ну и скажите на милость, чем это в принципе отличается от времен рок-н-ролла, когда впавшие в экстаз девушки забрасывали сцену с кумирами своими трусиками? Человеческая натура мало меняется.

Самой неожиданной для современного слушателя деталью раннего джаза может оказаться такая его особенность: для большинства джазменов тогда, в годы зарождения жанра, музыка была всего лишь хобби и дополнительным заработком. И действительно, вот что об этом пишет гитарист, банджоист (и «по совместительству» штукатур) из Нового Орлеана Джонни Сен-Сир: «Джазовый музыкант был тогда человеком из рабочего класса, он все время находился на открытом воздухе, был сильным. И вот что плохо сегодня – у этих новых ребят нет прежней силы. Им якобы не нравится играть весь вечер подряд, но на самом деле они просто не смогут этого сделать! А у рабочего человека было достаточно силы, чтобы играть «горячо» и долго, для него играть музыку – просто отдых. Он получал от музыки столько же удовольствия, сколько другие люди – от танцев». 

Впрочем, эта история в джазе и блюзе повторялась вновь и вновь на протяжении почти всего ХХ века. Очень многие музыканты (особенно семейные) не могли заработать на жизнь одним лишь джазом, и – правильно – осваивали самые разнообразные рабочие профессии. Понимаете, как оно было? Чуть ли не треть джазменов и блюзменов в тяжелые времена были по жизни обычными работягами… но ведь у них еще наличествовало и постоянное желание играть, и слух, и азарт… вот это я понимаю, рабочий класс! Настоящий гегемон, не то что теперь… скажите, вы лично знаете многих рабочих, умеющих и любящих играть на музыкальных инструментах, и не блатные песни под два аккорда, а настоящую музыку?  Вот и то-то же.

(А Луи Армстронг был не только музыкантом, но и актером - здесь он играет на трубе в одном из американских телешоу)

 

(продолжение следует…)