--Карр! Карр! --И что то больно ударило меня по ноге.
--Бли-ин! Отвали, дорогая, дай поспать еще чуток. – И я блаженно погрузился в недосмотренный сон.
--Карр! Карр! Ка-арр! – Настырно пробилось сквозь сладкую дрему и что то опять тяжело шарахнуло по большому пальцу правой ноги.
--Вау-у! Какого хрена!? – Я резко дернул ногой и открыл глаза. Было светло. Тепло. Тихо. Похоже на утро. И совсем -- не кровать.
Я почти лежал, хотя нет, скорее, полусидел, на том же месте, где был «пузырь» портала и опирался спиной, о, мать его, так подло подставивший мне подножку, гладкий камень. Под кистью правой руки, лежал старый обрез, а под левой, – две пустых гильзы к нему.
--Карр-карр! – Опять резануло по ушам.
-- Блин! Ну нафига с рання, так орать, дорога… --И тут я навел резкость на непонятно-шевелящееся черное пятно у моих ног. Мать твою, и я аж вздрогнул, да это же ворон. Огромный, наглый и жирный. Он примостился на небольшом валуне, и, весь, аж лоснился от самодовольства. Ну да, жил бы я сто лет, тоже бы так орал от счастья. Хотя, шо за кайф, всю жизнь, падалью питаться. Тут его глаз плотоядно вперился в меня и голова снова дернулась. Он шо, меня тоже таким считает?
--Клац-ц! – И острая боль снова пронзила мой палец.
--Пшелнахертварьянедобыча! – Заорал я и посмотрел на ногу. Черт! В новом, любимом кроссовке, подарке кумы, из далекой Америки, на месте большого пальца, там, где пестрая подошва заворачивалась кверху, зияла дыра. Нет, мля, дырища!
--Карр! Карр! – Хвастануло чудо в перьях. – Это, моя работа!
--Рэмба-а-а! –Привычно позвал я кошару. –Надери-ка зад этой черной курице!
Но в ответ – тишина. Никто не прибежал на мой зов, не мявкнул радостно над ухом, не лизнул в щеку, не примостился на плече, и не замурлыкал от удовольствия.
Мля! Ну вот так всегда. Все нужно делать самому.
--Эй!Петух! А ты попа-ал. Хорошую вещь, падла, испортил. Ниче, шкурой щас за это заплатишь. – И я медленно сжал рукоятку дробовика.
--Кар-кар-кар! – Нахально послал меня, куда подальше, в конец обуревший ворон, и, победно расправил крылья, намереваясь клюнуть мое добро в очередной раз.
--Пернатый, да ты ващще о..ел! -- И я запел ему, как Чапаев:
--Чорный во-орон… -- Мерзавец застыл, прислушался, а я, клацнул на взвод левый курок.
--Чорный во-орон... -- Его глаз наполнился удивлением, а я, клацнул уже правый.
--Чорный во-орон… -- Превратившимся в ужас.
Опыт прожитых лет, ему ума, совсем не добавил. Он слишком поздно понял, что это, подкрался пипец, и, сто лет ему, уже никогда не засветит. Старый хмырь запоздало взмахнул крыльями, пытаясь взлететь, но было уже поздно. Я приподнял руку, и… Ба-бах!!!
Ошметки черных перьев, кружащиеся в густом облаке дыма и мелких капелек крови, так и не услышали последних слов припева.
--Я не тво-ой!

Они, уже были мертвы.