Через маленькую щелку мне было видно пульсирующее отражение света, проэцируемое на пол машины от приборной панели, или скошенного лобового стекла. Оно становилось все ярче и ярче, пока не появился низкий, пыхтящий звук. Я затаил дыхание и почему-то зажмурил глаза.
Пых-пых-пых-пых… все громче и громче работал котел паровоза, потом что то стальной мочалкой проскребло по телу и звук стал постепенно удаляться.
--Фуф! Мля! Ну, кажется, пронесло. --И я, высунув голову, стал смотреть вслед густо мельтешащим лучам. --Щас, отлежусь пяток минут, пока сердце успокоится, и ходу отсюда. Даже фонарь, сразу, зажигать не буду, дотронусь левой рукой до бочины тачки, и так, на ощупь, прямиком назад.

Когда зеленое свечение дошло до начала штабеля, в районе тарелки, оно резко потухло. Я провалялся еще пару минут, чутко прислушиваясь к темноте, упираясь спиной во что то твердое и угловатое, но ничего подозрительного не услышал. Ну шо, пора валить. Осторожно вылез из-под тента, привстал, держась за подголовники, и просунул правую ногу между сидениями.

--Вау-у! --И я чуть не заорал во весь голос. Острая боль пронзила торчащий из кроссовка большой палец, которым я впотьмах зацепился за какую то железяку. --У-у-у! Сцуко пернатое, как тебе повезло, шо ты не рядом, --и я, балансируя на одной ноге, по инерции, продолжил движение вперед, а когда понял, шо щас наеб… упаду, оперся рукой о панель приборов. Что то щелкнуло, засветился какой то приборчик, рядом знакомо зашипело и…

--Ву-у-у-у!!! –Вдруг, киловаттной мощей, сработал рубильник преобразователя, и, на этот раз, прямо здесь, в моем кабриолете. Я аж подпрыгнул с перепугу и прикусил язык. Звук пер на всю катушку со всех сторон. Сочно так, обьемно. Я включил фонарь, оглянулся, и увидел, как тент на заднем сидении, часто вибрируя, надулся полушарием. Рванул вверх шевелящуюся тряпку --и офигел. Там, вместо заднего дивана, стоял прозрачный, красиво подсвеченный изнутри, короб из толстого оргстекла, с двумя огромными, размером с крышку канализационного люка, динамиками. Еще десяток, чуток по меньше, торчали амбразурами своих диффузоров, во все стороны, а все дно, под ними, ощетинилось серебристыми ребрами усилителей, к золотым клеммам которых тянулись цветные кабеля, в палец толщиной.

--Твою железяку мать! –В сердцах заорал я и хряснул кулаком по панели. Но зря. Колымага, в отместку, разродилась, ну очень знакомой, зубодробительной барабанной дробью, как будто десяток отбойных молотков, синхронно, вгрызались в бетон, от которой, я просто оглох. Пока в слепую тыкал пальцами во все кнопки, ударник сменился диким воплем Йена Гиллана, и, тут я вспомнил…
Бля-а! Да это же мой любимый трек, из одноименного альбома Дип Перпл, 71-го года, –Фаербол. Кла-асс! Это сколько же лошадей нужно иметь в этой гадской стереосистеме, что бы так орать? Да тут одних аккумуляторов, в багажнике, нужно иметь пол тонны.

Этот рев, и мертвые, в аду услышат!