Поеживаясь от колючих взглядов спустился к находке и принялся ее внимательно осматривать со всех сторон. На сколько предмет уходил в землю, было не понятно, но вдоль «крышки», узкую траншейку, в ладонь глубиной, мы, с пацанвой, уже заделали. Стал ощупывать боковую поверхность. В одном месте, показалось, что есть углубление. Я достал свой раритетный ножичек, вынул самое большое лезвие, и стал потихоньку им ковырять сухую землю. Через пятнадцать минут, я имел шесть ухватистых ручек, «в потай».
Ага, понятно. Значит, ручки есть, и это не дверца от холодильника ЗИЛ, брежневских времен, а что то другое. Напрягся. Подергал. Мертво. Ну! И шо теперь? Это же должно как то открываться.
Так. Толян. Думаем.
Если бы я хотел передать посылку определенному человеку. Что бы никто посторонний ее не вскрыл, и, в тоже время, что бы хозяин запросто догадался, как ее распечатать. Что бы я сделал? А!?

И "процесс" пошел.

Я присел на бруствер «окопа», машинально запустил руку в карман, достал двестипятидесятимиллилитровую фляжку, из полированной нержавейки и с обьемным барельефом на лицевой стороне, где вооруженный пикой, запорожский казак, лихо восседал на коне. Открутил крышечку и сделал глоток коньячка. Хм! Задачка, однако.

Тут, чувствую, вокруг какое то шевеление началось и гул появился. Отрываю от «гроба» взгляд, и вижу… Толпа, с выпученными глазами, уставилась на мою флягу, а вождь, того и гляди, в обморок от волнения упадет. Вон как харя раздулась от удивления.
--Че!? Тоже хочешь?--подковырнул его я. --Да запросто. Достал из другого кармана цилиндрик, из такой же нержавейки, раскрутил, встряхнул, плеснул немного янтарной жидкости в получившийся стакашек, отхлебнул сам, и протянул вождю.

—Зацени!

Тот, недоверчиво смотрел на блестящую штуковину, кряхтел и колебался. Тогда я сам поднес стаканчик к его носу и дал понюхать. Ну, не знаю, какие там ассоциации возникли у него в заклинившем мозгу, но аромат подействовал правильно, и он, --решился. Осторожно, двумя толстыми, как сардельки, пальцами, взял железную рюмашку, затянулся ароматом, прям, как заправский ценитель, и,… смело вылил коньяк себе в рот.

Х-ха!

Вы слышали, когда ни будь, гудок паровоза? Нет? Много потеряли. Потому, что вам не с чем сравнить, как орал этот верзила. А видели, как тот же паровоз, выпускает лишний пар, что бы котел не разорвало? Тоже нет? Мля! Ну тогда вы стратили. Потому, шо он так пыхтел, махал руками и обливался слезами, шо я, чуть живот не надорвал от смеха. Его соплеменники в ужасе присели от увиденного, а некоторые, даже, потянулись за луками.

--Не-не! А вот этого, --не надо!

Я налил еще капельку в стаканчик и демонстративно-медленно выцедил жидкость сквозь зубы, после чего, смачно поплямкал губами и глубоко вдохнул.

--Бальзаам!

Вождь, как удав, не моргая, уставился на мою фляжку.
--Шо, блин, понравилось? –и я плеснул ему еще чуть-чуть.
На этот раз он не облажался. Выпил медленно, как и положено для коньяка, потом вдохнул аромат послевкусия, и,.. расплывшись в широкой улыбке, сразил меня наповал.

--Баа-заа-м!

Мля-а! Ишь, как сразу, по-нашему заговорил. Правильно в народе говорят, шо у трезвого на уме, то у пьяного, --на языке. Вот теперь, я точно знаю, аборигенов, никто и никогда не спаивал. Они сами стали алкашами. А мы, всего лишь, предоставили им халяву.
Да вот этого громилу, щазз, можна брать голыми руками, а за оставшееся в емкости спиртное, смело требовать все царство. Ха-ха!

Я по-братски накапал вождю, еще на два глотка, и чокнулся с ним, улыбаясь.

--За мое здоровье! Чувак!