Обратился к прослушиванию с глубочайшей рефлексией и закрытыми глазами, пытаясь понять звуковую сцену ТДС-5.

Условие одно - битрейт записей не ниже 3000 кбит/сек. - желательно, рип с винила.

Итак, ты сидишь в концертном зале со сводчатым потолком, оббитым мягкими гобеленами. Высота потолка под куполом - около 10 метров, стены - где-то по 13 метров. Свет излучают горящие лампады. Зал не является круглым по форме, хотя иногда кажется, что все-таки он круглый наполовину, и потолок его наверняка - купол. У самой его высшей точки подвешены ксилофон, колокольчики. Они подвешены в воздухе, их держит сама тишина. Тишина начинается после 20 000 гц.

В этом зале не пусто и без музыки: за студией проехал грузовик, что-то упало на пол, кто-то сел поудобнее в кресле, шаркнул ногой, прокашлялся, высморкался в носовой платок, шепчет на ухо товарищу...

По бокам, и чуть сзади и ниже, бьют огромные барабаны, на всю ширину пространства у меня за спиной. Они стоят на полу. Каждый удар по их толстой коже мясист и сочен, слышно, как в их теле где-то "дышит" все тот же воздух, зажатый между живыми мембранами. Царствуют где-то на самом пороге неслышимого: 20 - 120 гц.

А во мне как будто ведет речь (не гудит, не басит!) - ведет рассказ - КОНТРАБАС (бас гитара). Струны его огромны и протянуты как бы через весь зал, так, что вместе с ними, как-бы "звучит" вся комната.
Струнами пронизан и я сам, на уровне груди. Это 100 - 1000 гц.

Литавры соревнуются друг с другом прямо у меня в ухе, стоя в углах зала, слева и справа от меня. Мелкие их товарищи, средние и более звонкие - расположены чуть повыше, и поодаль, на уровне моей головы и ушей, врезаются мне в глаза, стучат, бьют, трещат, хлопают, но не могут затмить собой струнных! Это 200 - 1500 гц.

Выше них, где-то так, если бы в метре надо мной, - играют струнные и щипковые, гитары и скрипки. Они могут находится по всей ширине зала, - дальше или ближе, а могут звучать прямо надо мной, слева и справа - разрезая меня, надрывая, хлещут меня, кусают, то щекочут, то ласкают, то тревожат, то душат - чтобы я смеялся, плакал, страдал и торжествовал, вторил им в экстазе. Они парят, как валькирии, как хищные птицы, скрипя деревянными крыльями, подвешенными на струнах. Они торжествуют на своих 2000 - 4000 гц. Слышно прижатие струн, касание, скольжение. На них ведь тоже играют люди.

За ними, чуть ниже, метрах в 3-х от меня стоят органы и клавишные. Слева и справа. Они громкие, яркие, сильные. Внезапные, сильные, они могут "напасть", внезапно приблизившись, но остаются при этом возвышенными и академичными. Они сидят в клетках. Ясно однако, что им не хватает силы дотянуться до меня. Они любили заниматься этим в Sennheiser. ТДС-5 создает им непреодолимую преграду: органы не могут выйти из клеток и странствовать по залу Музыки, они заточены и приручены. Также ведет себя и Туба. Она прикована также, как на обложке Innuendo, скрежещет лапами, рычит, - но ее не пускает цепь. Хотя и могут они охватить много октав, но не позволено им доминировать.

Прямо же передо мною на сцену выходят солисты. Их голос похож на струнные, но он плотнее и сытнее, он больше и прикован к своему месту, подобно Тубе, хотя и не скован. Солист может раскачиваться на качелях по Злау, но лишь в плоскости, параллельной стенам. Дешевые и иные дурно сделанные наушники обычно низвергают солиста в подвал. Здесь же солист есть всегда, если он есть. Он живой: дышит, вздыхает, потягивает носом, топает, под ним скрипит пол, он шевелится, шумит хламидами, щелкает языком. Лукавит, или наоборот - откровенен. Надрывается, или бережет голос. Ясно же, что это человек, а не инструмент!

Ни один инструмент никогда не смешивается с другим, или с вокалом, если так не было задумано на записи. По-моему это прекрасно! При это нет эффекта "мостиков" звука. Положения звука зависит не от частоты, но от того, какой инструмент воспроизвел его. Совершенно четко различимы размеры инструментов, хотя, в отношении органа, это никак не пугает. Напомню, что "проваливаться" в орган или тубу - неприятно (памятуя HD-580).

Не обладая, однако никакими художественными талантами, все же попытался изобразить все это абстрактно.