Совсем скоро, 8 мая 2018 года, Кейту Джарретту исполняется 73 года. Подумать только, казалось бы, совсем не так давно я впервые держал в руках даже не пластинку, а магнитофонную бобину с записью его легендарного Кёльнского концерта… но ведь было это ровно тридцать пять лет назад! (Увы, я заполучил эту запись спустя восемь лет после выхода самого альбома, но я-то и увлекся джазом буквально за несколько лет до того). Помнится, после того, как стихли последние фортепианные аккорды (а альбом длится больше часа), я был абсолютно уверен, что это серьезное, композиторское, заранее сочиненное и подготовленное к исполнению произведение. 

Несколько позже (никакого Интернета тогда не было и в помине, иностранные музыкальные издания были страшно редки – все-таки начало восьмидесятых стояло на дворе… а доступные публикации о джазе на русском языке вообще можно было пересчитать на пальцах одной руки), я узнал от знакомых меломанов в джаз-клубе, что это была чистая, неподготовленная заранее, спонтанная импровизация. Переслушал (очень внимательно) концерт еще раз – все равно не сильно верилось.

 

Из моего джазового опыта тех давних лет я мог припомнить только российского пианиста Леонида Чижика, который «баловался» свободными импровизациями, но они-то были как правило не совсем спонтанными, а «на какую-то тему», изобиловали легко опознаваемыми цитатами из джазовой (и не только) классики и частенько повторяющимися музыкальными образами-клише. Короче, это были просто такие импровизационно-тематические «джазовые наборы», сыгранные подряд одно за другим.

 

В противоположность этому концерт Джарретта представлял собой совершенно цельную, связную и логично выстроенную "богатую" на самые разные ассоциации структуру… но когда я потом начал искать и раздобыл другие его сольные импровизационные альбомы, и прочитал (с огромным трудом «нарытую») статью из американского журнала Down Beat, пришлось поверить. А само словосочетание «спонтанная джазовая импровизация» довольно надолго стало ассоциироваться в первую и главную очередь с Кейтом Джарреттом. Даже не просто с Джарреттом, а именно с его «Кельнским концертом» 1975 года, хотя довольно быстро выяснилось, что это немного не соответствует действительности.

 

https://vimeo.com/33334363

 

Вышеприведенная композиция «Starbright» как раз и есть с самого первого такого импровизационного альбома Джарретта «Facing You» давнего-давнего 1971 года. Он вышел на лейбле ЕСМ, который тогда находился в самом начале своего славного пути, причем музыкант оказался на лейбле путем весьма драматического стечения обстоятельств.  Джарретт уже записал к тому времени довольно много альбомов, и как лидер, так и в составе групп Майлса Дэвиса, Чарлза Ллойда и Арта Блейки. У него было заключено и новое соглашение – с крупным лейблом «Columbia».

 

Все шло как нельзя лучше и вдруг руководство лейбла сразу после выхода первого проекта разрывает с Джарреттом контракт. Дело в том, что продюсеры «Коламбии» как раз в то время подписали очень желанный для них договор с уже весьма известным Херби Хэнкоком на выпуск серии альбомов, и в итоге что-то там вошло в конфликт у них всех вместе взятых. Короче, Джарретта сочли менее перспективным, чем Хэнкока, и им пожертвовали. 

Ранимый и чувствительный Джарретт чуть было не впал в депрессию, но тут по счастливой случайности Манфреду Айхеру, продюсеру, только недавно основавшему никому не известный тогда еще лейбл ЕСМ, попался под руку альбом Кейта с Гэри Бертоном. Айхер встретился с Джарреттом прямо после концерта септета М.Дэвиса (в котором пианист тогда участвовал), они пообщались и поняли, что созданы друг для друга. Манфред пригласил музыканта в студию в Осло (типа на пробу), предоставил великолепный рояль, дал полную свободу для творчества... и сказал звукоинженеру включить запись. Джарретт, имея тогда в голове лишь какие-то отдельные идеи, сел за инструмент в полдень … а уже в два тридцать пополудни альбом «Facing You» был записан!

 

Скажу сразу, что он стал первым настоящим успехом как для пианиста, так и для продюсера. К тому же между ними возникли настоящие дружеские и даже где-то опекунские отношения – Айхер всегда заботился о Джарретте как мог, и в творческом и в бытовом плане – достаточно сказать, что он удовлетворял абсолютно ВСЕ его пожелания насчет условий записи и даже сменил несколько дорогостоящих роялей специально, чтобы создать самые комфортные условия для работы. Особенно это касалось тех самых сольных импровизационных концертов, цикл которых у пианиста никогда не прерывался за все время его карьеры и которые служили для него чем-то вроде постоянной проверки на творческий потенциал.

 

Забегая вперед, отмечу, что Джарретт записал на ЕСМ более 60 только собственных проектов плюс честно скажу не смог подсчитать сколько совместных с другими музыкантами. Это не значит, что он больше не сотрудничал с другими фирмами звукозаписи — случалось и такое, но довольно редко. Например, цикл записей на лейбле «Impulse!» в составе весьма авангардного квартета с Дьюи Редманом (тенор-сакс), Чарли Хэйденом (бас) и Полом Мотианом (ударные) – так называемый «American Quartet» Кейта Джаррета. 

Этот цикл считается у Джарретта самым трудным для восприятия... Но в то же самое время (в семидесятые годы), у пианиста появился еще один квартет, европейский, и он также оставил после себя совершенно великолепные альбомы и уже, разумеется, на ЕСМ-е. Эти проекты, можно сказать, задали стандарт как для лейбла ЕСМ, так и для нового европейского джаза вообще. Музыканты одними из первых в Европе отказались от блюзовой гармонической основы и заменили европейскими фольклорными мотивами, а также «насытили» свою музыку классическими реминисценциями. Великолепных примеров в их творчестве очень много, но я бы хотел предложить композицию «Long As You Know You’re Living Yours» с альбома 1974 года «Belonging».

 

 

 

В этом квартете помимо самого Джарретта, играют легко узнаваемый Ян Гарбарек на сопрано- и тенор-саксофонах, Палле Даниэльссон на контрабасе и Йон Кристенсен на ударных.  Музыку тех лет отличает необыкновенная страстность и порыв, прямо-таки музыкальный экстаз, причем это касается и сольных проектов пианиста и его квартетов. К сожалению, «European Quartet» Джарретта просуществовал недолго – до конца 70-х, по достаточно банальной причине – два ярких лидера… две сильные творческие индивидуальности – Джарретт и Гарбарек – не смогли долго существовать в рамках общей творческой парадигмы.  Их пути в музыке разошлись. 

А еще где-то в начале восьмидесятых у Джарретта случился некий душевный... не кризис, нет, но некий порыв к чистому мелодизму и к классической ясности вообще. Он пригласил к себе басиста Гэри Пикока и ударника Джека Деджонетта, с которыми он играл и раньше и вообще дружил, и сказал сразу, без околичностей: «Я хотел бы сыграть с вами обычные стандарты. То, что хорошо известно и что все знают». Джарретт вспоминает, что Пикок после такого предложения был некоторое время просто в шоке — вот уж чего он меньше всего ожидал, так это желания играть вечнозеленые темы от человека, посвятившего два десятка лет созданию собственных свободных музыкальных форм. Но когда Кейт рассказал, что он имеет в виду,  то оказалось, это устраивает всех.

 

Джарретт затеял такой новый подход к джазовой классике. Во-первых, он предложил своему трио играть только то, что подходит им всем по настроению в данный момент и выбирать темы прямо перед выступлением или записью... никаких репетиций, никаких предварительных договоренностей. И во-вторых, он решил, что они будут играть стандарты так, как слышит их каждый по отдельности и все вместе — спонтанно, с чувством полной свободы. Он сказал им: «Не будем беспокоиться насчет музыкального материала и насчет того, как он теоретически ДОЛЖЕН звучать в трио. Играем все стандарты каждый раз как СВОЮ МУЗЫКУ!». И это сработало как нельзя лучше. Дело в том, что несмотря на годы свободного творчества, все они знали стандартный репертуар давно и практически наизусть — по годам учебы и бесконечных вечеров подработок в джаз-клубах. Им не надо было ничего переделывать в себе... трио прекрасно понимало друг друга — и музыка сложилась из трёх в одно целое.

 

 

Рецензии на первые альбомы стандартов трио Джарретт-Пикок-ДеДжонетт были просто единогласно восторженными. Концерты и последовавшие концертные записи встретили еще более экстатический прием, причем не только от публики, но и от всех критиков, что случается очень не часто в джазовом мире. В итоге Айхер решился на выпуск ЕСМ’ом уникального концертного бокс-сета, состоящего из шести компакт-дисков с семью часами записи трех подряд концертов трио в клубе Blue Note. И здесь он не прогадал — дорогой «шестерник» продавался очень успешно и был назван критиками лучшей концертной записью джазового трио всех времен. 

Трио Джарретт-Пикок-Деджонетт активно выступает и записывается до сих пор и является самым «долгоиграющим» джазовым трио в истории жанра. В этом году их совместному творчеству исполняется уже тридцать пять лет! И еще одна особенность – практически все альбомы трио Джаррета (кроме самых первых) принципиально записаны не в студии, а вживую, на концертах – это логичным образом вытекает из самой творческой концепции музыкантов – они просто не могут повторить в студии концертные версии своих произведений. (Кстати, то же самое можно сказать и про сольные импровизационные фортепианные записи Джаррета – они почти все за редким исключением являются концертниками).

 

А тогда, в восьмидесятые, Джарретт переживал еще одно увлечение… академической классикой. Собственно это нельзя назвать просто «увлечением» — он был воспитан на классике, играл ее буквально с трех лет и никогда не забывал. В годы становления своего стиля он делал записи и со струнным оркестром, даже сочинял музыку на заказ для больших симфонических составов. Но это было не совсем то. Ему очень хотелось исполнять что-то из репертуара великих классиков. И Джарретт решил записать Баха и Шостаковича. (Причем Баха – в исполнении не только на фортепиано, но и на клавесине!). Несколько первых таких альбомов вышло в 88 и 91 году. Пианист стал активно выступать с концертами классической музыки. Но он к его большому удивлению и разочарованию быстро наткнулся на его неприятие чисто академической аудиторией. 

Это стало уже общим местом — отношения между джазменами и «академиками» оставляют желать лучшего давно. «Академики» обвиняют джазменов в вольном отношении к классическому строгому наследию, а джазмены тоже не остаются в долгу и утверждают, что у классических музыкантов атрофировано чувство ритма и что они больше внимания уделяют нотам, а не собственно музыке. Короче, после очередной разгромной рецензии его концерта в прессе, Джарретт принял решение больше не играть академическую классику публично. Только записывать альбомы, которые, кстати, пользуются успехом, а исполнение 24 прелюдий и фуг Шостаковича, кстати, отчасти впечатлило и «академиков».

 

 

Это было такое «классическое» отступление в Джарретовской тематике — прелюдия и фуга №11 Дмитрия Шостаковича. Но без этого отступления Кейт Джарретт как говорится, будет явно неполный.

 

Вообще я заметил, что с Джарреттом у многих поклонников джаза отношения сложные. Его или принимают целиком, без остатка, или просто отвергают с хода, обосновывая свое неприятие чем угодно… порой даже тем утверждением, что пианист, мол, имеет обыкновение напевать во время игры довольно громко себе под нос... и делает это порой не очень благозвучно. Понятно, это просто отговорка, потому что объяснить рационально они не могут. Впрочем, я, слушая Джаррета вот уже на протяжении более 35 лет и видя, как развивается его стиль, попробую сказать за них. Джарретт обладает уникальной способностью индивидуально драматизировать музыку, вкладывать даже в самые спокойные баллады столько противоречивых и всегда разных непредсказуемых чувств, что это может подсознательно оттолкнуть. Лично я ценю музыку именно за драматизм и непредсказуемость, поэтому пожаловаться не могу.

 

Кейт Джарретт — на удивление цельная и бескомпромиссная личность, причем таким он был с самого начала своей карьеры. Он, например, не признавал и не признает за музыкой такую функцию, как развлечение, чистый entertainment. Поэтому у него даже стандарты, которые ведь по сути своей — обычные песенки — звучат как сюиты, как произведения, несущие большую смысловую и душевную нагрузку. С ним можно не соглашаться, но нельзя не уважать такую позицию, к тому же подкрепленную великолепной музыкой. Джарретт говорит: «Понятие «красоты» в наше время уравнялось с просто «симпатичностью», «привлекательностью»... в красоте больше нет глубины.... есть только стиль, да и под тем понимают больше нечто гламурное. Стиль подменил собой смысл в музыке и не только в ней. Музыка и развлечение становятся синонимами». 

Да, Джарретт во многом прав – прав с точки зрения творческого человека. И хотя полное отрицание в музыке развлекательного элемента, на мой взгляд, абсурдно, но пианист принадлежит к тем редким людям, которым в любой момент хочется от жизни только и только новых впечатлений. Все старое, то, что повторяется в неизменности, становится ему попросту неинтересно и скучно. Джарретт даже умудрился пересмотреть свое отношение к собственной импровизации. Во время болезни под названием chronic fatigue syndrome (редкое заболевание, причины которого до сих пор медиками не выявлены), настигшей пианиста на несколько лет с 1996 года, он практически не выступал, но много слушал, в том числе и собственные записи.

 

Как сам он потом признался в интервью, его ужаснули собственные штампы и клише, которые он наработал за все годы. Пианист стал импровизировать у себя в домашней студии, чего он обычно ранее не делал, просто для практики, и, как только замечал за собой какой-либо из этих повторяющихся приемов, останавливался. Как он сам объясняет, зачем: «Я хочу отключить от процесса импровизации свою память, где сидят все эти клише. Мне просто нужно, чтобы играли сами руки, то, что они хотят... а не то, что хочет моё Я».

 


  

Это была совместная запись Джарретта и басиста Чарли Хейдена – они в двухтысячных выпустили два альбома, в которых исполняется самый разный джаз и в которых, на мой взгляд, пианисту удалось во многом уйти от прежних своих шаблонов.  (В ролике исполнялась импровизация на традиционную тему «How Deep is the Ocean»).

 

После того, как пианист преодолел свою «странную» болезнь и вернулся в активную концертную жизнь, его стиль не изменился, но впечатление от его музыки – по внимательном прослушивании – стало глубже и сильнее. Джарретт в двухтысячных уже не «разбрасывается» экспериментами, не стремится найти новое звучание… чувствуется, что он уже его нашел! И экстатичности в его музыке стало меньше, а медитативности и активной рефлексивности – больше. Если раньше порой руки пианиста «опережали голову», то теперь такого не случается – вы это могли слышать сами в его дуэте с Чарли Хэйденом… да это можно услышать в любом альбоме Джарретта после конца 90-х. (А поздних альбомов немало – около двадцати).

 

Впрочем, охватить в одной статье творчество Джарретта целиком – нереальная задача. Вот и у меня «остались за бортом» некоторые стороны его творчества, которые, впрочем, при желании можно легко приоткрыть или вспомнить самому – в нынешнее время недостатка в информации и в музыкальном материале (как это было у нас в 70-80-е), совершенно не наблюдается, скорее наоборот. Скажу только, что и посейчас Кейт Джарретт остается верен своему кредо: делать думающую, волнующую, драматичную, медитативную и всегда новую музыку.