В этом оазисе дикой природы вовсю резвилось лето. Все вокруг радовало глаз. Если рай есть, то это, --он.
Сочная зелень, пестрые цветы, бирюзовая гладь воды, прозрачный воздух, горная свежесть, голубое небо, море плавающей, ползающей, бегающей и летающей живности, головокружительные ароматы, чарующие птичьи звуки, и все это, щедро залито солнечным светом.
Да Карибы, Бермуды, Багамы, Сейшелы и прочие далекие, туристические деликатесы… и рядом не стояли все вместе взятые.

И вот, среди всего этого блаженства, мелко перебирая босыми ногами, медленно двигалось хорошо загорелое, полностью голое, существо. И только те места, которые раньше были под плавками, ярко выделялись на этом сказочном фоне, а задом, так ващще, можно было, как зеркалом, пускать зайчики.
Это был я.

Ешкин кот. Если когда нибудь выберусь отсюда, то об этом моменте, никогда и никому, ну ни в жисть, не расскажу.

Когда до стоянки осталось всего несколько метров, я, вдруг зашатался, застонал, схватился руками за грудь, обернулся к конвоиру лицом, закрыл глаза и картинно упал на спину широко раскинув руки и ноги. Потом застыл и весь превратился в слух.
Бородатый тоже замер. Он долго сопел, что то гундосил по-своему, и наконец решившись, пнул меня в левую пятку.

Ага, жди, размечтался. Щекотки я с детства не боюсь. Поэтому и реакции –ноль.
Сквозь отдаленный гул водопада и роя пчел, было слышно, как чувак остервенело чесал свою тыковку, в нелегком выборе, прикончить меня сразу, или все таки взять живьем. Решив, что живой тушкой все таки лучше, ведь ему этот подвиг потом зачтется, он стал медленно обходить меня против часовой стрелки, и, при этом, не переставая чем то возмущаться. Описав полный круг, он остановился и замер.
Я тоже не подавал признаков жизни.

Так прошло пару минут, показавшихся мне вечностью. Картина целящегося мне в башку Чингачгука, навязчиво висела на мониторе в мозгу. Я не выдержал и слегка приоткрыл веки.
Чувак стоял прямо передо мной, уперев руки в бока. В левой –лук, в правой –стрела.
Хм. Ну это уже лучше.
Я тихо застонал, и опираясь руками о траву, стал очень медленно подтягивать ноги к голове.
Бородатый, от такой видухи с голым задом, даже сопеть перестал. Когда ступни оказались за ушами, я резко швырнул ноги вперед, изогнулся в спине и выпрямился, уже стоя в полуметре от него. То, что он отступил немного назад и попытался вставить в лук стрелу, его уже не спасло.
Я быстро сблизился, отбирая у него пространство для маневра, охватил правой рукой за шею, сделал подножку и резко толкнул корпусом. Бородатый стал валиться на спину. Кисло завоняло потом, прелой шкурой, послышалось удивленное восклицание. Я просунул левую руку между грудью и его головой, крепко охватил ее за лоб, и резко, обеими руками, провернул против вектора падения.
Противно хрустнуло. Тело обмякло. И на траву, улеглось, уже бездыханным.
Я тупо посмотрел на аборигена, потом на свои руки, потом на голубое небо и закричал.

--Это не я-а-а!!!