Пока язык работал, описывая похождения моего бравого предка, мозги парились совсем о другом. Уж как то я слишком быстро влип в эту мутную историю. Приехал отдохнуть и расслабиться, и, за каких то пару вечерних часов, стал полным шизиком, кандидатом в психушку, насмотревшимся всяких небылиц, и махровым убийцей, без зазрения совести выбившим несколько килограммов мозгов.
Не, шото соседи меня напрягают, да и три свежих жмурика, –тоже.

--Слышь, мой прожорливый, кучерявый друг, я, кстати, так и не понял, а как это ты, вдруг, взял и ожил?
--Помнишь, перед первым нашим чаепитием, мы с Пятницей убегали на пару минут? –-Ухмыльнулся Тарзан, --это мы себе укольчики специальные, из шприц-тюбиков, делали. В них антидот от этого парализатора, --и он похлопал ладонью по зловещей трубе бульбулятора. Адская штука на самом деле. Боль в мышцах дикая, тело, как камень, но все видишь и чувствуешь.
--Так ты шо, знал, что они скоро появятся? -–Удивился я.
--Конечно.
--Ах ты морда, твою мать! -–И я начал приподниматься. -–А почему не предупредил?
--Тихо-тихо, --замахал руками Тарзан, --успокойся. Ты же слышал, что Глок сказал, из-за волновых возмущений, а еще, ты сам себя в файлах из будущего видел. Значит жив остался. Мог бы и сам догадаться, что прорвешься и все будет в порядке. Считай, что это был экзамен на профпригодность. --И он громко заржал.
--И шо теперь!? Как это все дерьмо разгребать? -–Ткнул я большим пальцем за спину, где валялись три тушки из будущего. –Экзаменатор хренов.
Тарзан весело взглянул на меня и отхлебнул душистого чая.
--А вот «разгребать» и будет твоим первым заданием, --и, выдержав паузу, добавил, --капитан.
Я смотрел на кучерявого, с Пятницей на коленях, и не врубался, он шо, дурак, или прикидывается. Вот так, запросто, вперся в чужую жизнь, навалил кучу проблем, и еще командует. Не, ну натуральный псих.
--Опять двадцать пять. Ну не мое это. Ну ни раззу. Пускай Мир Терминатор спасает, Рэмбо или Крепкий орешек с Ван Даммом. Мне ваши «временные» разборки и нафик не упали. Так шо, без меня, пожалуйста. В общем, "пылесосьте" своих мертвяков, а я, прямо щас, начинаю сворачиваться. Шото здесь стало совсем не комильфо.

Тарзан прищурил один глаз, словно дым от сигареты в него попал, поставил чашку с чаем на стол, взялся руками за шлейки своей майки и… Нет, не рванул ее в обе стороны, не зашевелил двумя пальцами у меня под носом, и не заорал «моргала выколю», а тихо, так, произнес.
--Анатолий, не хотел тебе этого напоминать, но.., ты мне жизнью обязан.
--Чего-о? -–Удивился я. --Ну-ка, ну-ка, с этого места, пожалуйста, поподробнее.
Он вытянул ко мне правую руку, с выставленными вперед двумя пальцами, потом поднял большой вверх, и изобразил отдачу.
--Поляна в лесу. Пистолет у затылка. Выстрелы.
Я застыл как парализованный и ошеломленно уставился на него.
--А ты откуда такое знаешь?
--Хм! Это был я, -–сразил меня наповал кучерявый, --а ты, был моим первым заданием. -–И он подул на пальцы, как на горячий ствол.
Я откинулся на спинку и в тысячный раз вспомнил тот кошмар.

Когда меня, со связанными за спиной руками, привезли в лес, сбили с ног, поставили на колени и приставили к башке тэтэшник, казалось, что сейчас прикончат, как последнего барана. Когда я мысленно уже попрощался с семьей, вдруг, почувствовал легкое онемение тела, ну как будто холодной водой облили, и услышал чей то уверенный голос над ухом.
--Считай до ста, потом положи трупы в машину, брось туда все три пистолета, облей бензином и сожги. Живи спокойно. Научись выживать и защищаться. Тебя не найдут. И запомни -–ты, мне должен.

После этого хлопнули три быстрых выстрела и я начал отсчет.

И вот теперь, мой неожиданный спаситель, сидит рядом и корчит из себя великого командира, -- навигатора. Я тяжко вздохнул. Мля! Ну некуда деваться. А шо прикажете делать? Долг всегда платежом красен, тем более, --за жизнь.

Ну, я может и туплю, во многих вопросах, но в должниках, никогда не ходил. Всегда считал, что если нет средств к существованию, то ты, должен, или работать лучше и больше, или с крыши девятиэтажки спрыгнуть нафик, если не получается это сделать и лень, ну и что бы в бандиты не податься, как последний трус боящийся жизни. А вот в долги, никогда не влезать. Самоуважение, – на первом месте. От себя потом не сбежишь и не спрячешься. Да! Может быть, для кого то, это слишком радикально, и ему проще ходить в импортных шмотках, под громким названием «секон хенд», и не вникать, шо это, в действительности, выброшенные нафик, чужие обноски, и его человеческая гордость, при этом, не страдает. А вот для меня, это важно. Именно такой подход к жизни и помог стать тем, кто я есть. Ни под кем не ходить, ни на кого не работать, жить по своим средствам и быть самодостаточным. А вот должники, по большому счету, даже о-очень богатые, если они, конечно, заведомо не жулье, – нет. Они всегда на «крючке», всегда под «колпаком», и всегда, под психологическим давлением, как бы они не хорохорились, и как бы они не рыпались. Не зря говорят: «Хочешь сделать рабом – дай в долг». И еще: «Ножки – протягивай по одежке». Простые народные мудрости, выстраданные веками, но, сколько сотен миллионов дураков, живут в экономическом рабстве, сами себя туда загнавшие, и обвиняют в этом всех, кого не лень. Неужели не дано понять, что халявные кредиты, это денежный «разврат», а тяга к «сладкой» жизни, -- всего лишь результат тотальной рекламы. Но, как правило, решения принимают не тем местом каким нужно, поэтому и рулят, откровенный пофигизм и экономическая неграмотность.
Мне таких не жаль. Не-а! Ни капельки.

--Ну хорошо, загнал в угол, -- согласился я, -- и, кстати, спасибо за выручку. Но, прежде, чем я начну расплачиваться, ответь мне на один вопрос. Как так получилось, что чувак, которому ты всадил пулю в голову, исчез из горящего джипа, а сегодня, как ни в чем не бывало, приперся к нам?
Теперь напрягся мой спаситель.
--Что-о!? Кому-у!? Когда пришел!? После того, как меня отрубили?
--Да нет. При тебе. Ты его Глоком назвал.
Я еще договорить не успел, как Пятница уже летела своей прелестной попкой на гравий, а Тарзан, шо ошпаренный, рванул за трейлер. Я, отправив сонную Рэмбу на живот шоколадки, схватил со стола маузер с обрезом, и составил ему компанию.
То, что я там увидел, вогнало меня в полный ступор.

Боком, посреди освещенной фонарями площадки, стоял на четвереньках, словно пес, безголовый труп бывшего Шефа, в бывшем, недавно белым, модном костюме.
--Ипануцца! – Непроизвольно вырвалось у меня от шока.
Вся спина чувака, была темной, от лежания в огромной луже крови, и пропиталась насквозь. Перчатки, на руках, а вернее, уже передних лапах, тоже были грязные. Вместо головы, из кровавого обрубка шеи, торчало какое то темное щупальце, которое заканчивалось трехпалой присоской и нагло подтягивало к туловищу мой ноутбук. Прямо над «пальцами», на вертикальном отростке, болтался шар, с кулак величиной, напоминающий выбитый глаз циклопа. Услышав мое восклицание, тело эээ… шефтерьера, приподняло свой зад и присело передком, напряглось, и на нас уставился белесый «зрачек», вертикальный, как у кошки.
Бля-а! Кому расскажи, так ни в жисть не поверят.

Прикиньте. Между двух накачанных трупаков питекантропов, стоит на четырех костях «что то». На передних лапах, перстни переливаются, на запястьях, тьфу блин, теперь уже щиколотках, браслеты массивные болтаются, а между ними, шикарный галстук с золотым зажимчиком, совсем чистенький, такой, до земли свисает. Брюшко у него белое, в отличие от спины, кровью не испачканное, а из залипшего разреза моднявого пиджачка, лихо торчит, задравшись к звездам, упитанный зад. На задних же лапах, красуются остроносые шусы, ну, типа, «копыта», из белой кожи.
И вот, это «что то», выпускает из щупальца ноутбук, начинает издавать какие то мрачные, утробные звуки, с весьма недовольной интонацией, неуклюже, как пьяный алкаш потерявший равновесие, разворачивается в нашу сторону, и, по всем признакам, – старательно готовится к прыжку. Прямо на наших глазах, трехпалая присоска, как резиновая перчатка, начинает раздуваться и растягиваться во все стороны, превращаясь в огромную, мерзопакостного вида, шишковатую голову, похожую на ананас с одним глазом, перископом торчащим, из затылка. Потом шея-щупальце оттянулась назад и приняла стойку кобры перед броском, а когда голова, вдруг, распахнулась, как трехлепестковый тюльпан, и показала нам свое хозяйство, из сотен бультерьерных клыков, -- мля-а! Я чуть в шорты не навалил, а сзади от испуга вскрикнули женщины.
Тарзан схватился правой рукой за свой крест и тут же заорал.
--Стреляй! Моя защита не работает!
Я долго не думал, вскинул маузер и выпустил в пасть оставшиеся пули. Башка дергалась после каждого выстрела, расставаясь с частицами клыков, мозгов и чего там еще было. Вот тут я сильно пожалел, почему вовремя не зарядил свой обрез. Дебил! От него, на таком расстоянии, толку было бы больше. Густой конус дроби разнес бы эту пасть, вместе с циклопным бельмом, на молекулы.
Но, шефтерьеру и этот свинец, явно не понравился. Он отступил на шаг, неожиданно схватил зубами ноутбук, в боку которого что то блеснуло, шустро развернулся, показав нам треснувшие по шву белые брюки, и рванул в темноту.
--Догнать! Поймать! – Во все горло заорал Тарзан. –Там моя флэшка!
Тут нарисовалась Пятница с бульбулятором на шее и сунула ему в руки странный автомат, а я, отбросив в сторону бесполезный К96, запустил руку в тайник, и стал доставать патронташ к обрезу. Вдруг запищала сигнализация на брелке, висящем на петельке шорт, и загорелся красный светодиод, сообщая, в каком месте нарушен периметр.

--За мной! – Крикнул я, набросил на плечо пояс с патронами, схватил фонарь, и побежал в том направлении, светя под ноги, мощным лучом.

Шефтерьер был туп и сам убегал в западню. Ну а как же иначе? Я ему уже дважды мозги выбил. Он стремился в то место, смыться из которого, будет уже некуда.
Берег, в сотне метров, левее нашей стоянки, небольшим мыском выдавался в озеро. Он полого опускался от ближайшей горы, густо зарос сосновым лесом переходящим в кустарник, а потом, уже у самой воды, рассыпался шикарным галечным пляжем. Метров пять, там было по яйца, зато потом, глубина, без дна.

--Теперь ему не сбежать, – и я, слегка притормозив, обьяснил своим спутникам ситуацию, -- если только там нет моторки.
--Наоборот, именно там он и уйдет в портал, --огорошил меня Тарзан, --для этого нужно ровное, пустое место, метра три в диаметре, и всего немного времени. Так что давайте быстрее.
--А шо это за хрень такая, за которой мы гонимся? –спросил я, шустро шевелящего батонами, навигатора.
Он метров десять ломился сквозь ветки рядом со мной и только потом ответил.
--Гаги.
--Ага! Мне шо гаги, шо гуги, шо гоги, все по барабану. Шо это такое и как оно влезло в Глока?
--Глок, это и есть гаг. Он может превращаться в любое живое существо, равное ему по обьему. Дава-ай свети вперед, чего встал. –И он подтолкнул меня в плечо.

Ни хрена себе новость. Я про такое только в книжках читал и в кинушках видел. Эти твари там, из одного тела в другое, через рот влезали. Щупальцами пасть раздвинут, нырк, и уже внутри. Хотя нет, они там небольшие были, а нужно, шоб равные. Не! Ну нах! Так же всю пасть порвать можно… или очко. И я представил, как это будет выглядеть на практике. Бр-р!
--А как он… –начал я опять, но получив новый толчок в спину, заткнулся.
-- Пятница! –Скомандовал, вдруг, Тарзан. --Заходишь с правого фланга. Я --с левого, а ты, идешь по фронту и освещаешь его фонарем. Увидишь – сразу стреляй. Мне нужна только флэшка. Разошлись!
И они, как призраки, растворились среди деревьев.

Мля-а! Шото я не понял. Шо значит «стреляй», если он, или оно, тут же оживает? И как же его тогда грохнуть? Интересно. А почему вторая голова, как у Глока, сразу не выросла? Наверное, без наличия таковой, этот фокус не получается? Уже приятно. Да и последствия ожогов, за все эти годы, не устранены, и тело, на новое, без обмена. Чудненько. Выходит, не все так просто, в ихнем королевстве. А это, уже совсем хорошо. Значит, он теперь всегда будет бегать на четырех костях, как полный придурок? Прелестно. Или, все таки, может опять в человека превратиться? Очуметь. А ему для этого прототип нужно схватить, сьесть, или достаточно просканировать? Не? А еще этот, как его, портал, он как выглядит? А на какое расстояние к нему подходить можно, ну, что бы не засосало?
Не нафик. Теперь буду осторожен. Стоп! А вон, кстати, и его холеный зад отсвечивает.

И я направил на него обрез.

Хотя стрелять, было бесполезно. С такого расстояния, да еще среди веток и стволов, в его зад, долетит всего одна дробина, и он, даже не почешется после этого. Надо быстро сближаться. Но как? Эти сосновые ветки уже просто задрали. Куда не сунься – везде они. И колючие, сcуки. А я, всего лишь, в шортах и футболке. Так шо кайфу, тут мало. Хоть самому на четвереньки падай.

Пока обходил густое место, шефтерьер куда то пропал. Я сразу тормознул. Если это чмо, или как там его, гаг, вдруг превратится в крокодила или пуму, то я, свой зад, из-за какой сраной флэшки, под острые клыки, подставлять совсем не собираюсь. Это у Тарзана пускай за нее голова болит, а мне пофинг.
Я выключил фонарь и прислушался. Ничего. Только мое тяжелое дыхание. Странно. Там же трое бежать должны, и, совсем не по проспекту. Я протянул руку, что бы отвести от лица очередную ветку и коснулся чего то липкого. Воображение моментально дорисовало жирнючего удава, обвившего хвостом ствол дерева и раззявившего свою безразмерную пасть, и, я резко ее отдернул. Включил свет. Тьфу! Блин. Да это, просто, смола.

Вдруг, где то чуть-чуть правее, послышался глухой удар, как будто дверцей автомобиля приложились о фонарный столб. Мля-а! Так это ж мой панасоник о камни на прочность испытывают. Не! Все таки нужно догонять. И я, пригнувшись еще сильнее, стал забирать вправо.
Неожиданно, впереди, появилось голубое свечение. Ну, как будто, сварочный аппарат заработал. Я сразу сменил направление и попер на него. Чем ближе, тем ярче оно становилось. Когда я, окончательно, выбрался на опушку сосняка, и, врубился в густой кустарник, его уже было видно отчетливо. Где-то метрах в двадцати, или чуть больше, разросталась голубоватая, мерцающая полусфера. Она, как гигантский мыльный пузырь, отсвечивала по контуру, всеми цветами радуги, напоминая нефтяную пленку на воде. Все ближе и ближе. Ну же!

Внезапно, слева, треснула короткая автоматная очередь и что то сочно чвакнуло.
--Я здесь! –Заорал я, предупреждая о своем присутствии и пригнулся. Не хватало, блин, еще свинцовую плямбу, от своих, в лоб заполучить.
--Где тебя носит? –Раздалось в ответ и прозвучала еще одна очередь, уже по-длиннее. Затем еще, и еще.

Когда я вывалился на каменистый берег, то, немного, офигел. Метрах в пяти от меня, прямо на галечном плесе, зловеще пульсировал трехметровый шар. По нему часто проскакивали извилистые молнии, даже скорее искры, как на том светильнике, шо я подарил супруге на восьмое марта. А шо!? Прикольно! Вот только «чмо», у него внутри, было не очень. Оно, «по жабьи», сидело в центре сферы, и, совсем не походило на модного шэфтерьера.
Красный от крови костюмчик, был разорван в клочья ветками и пулями, а вместо головы, была пятая рука, цепко прижимавшая к брюху мой серебристый ноутбук. Мля! Даже отсюда я видел на нем вмятины от клыков и свежие царапины. "Настоящие" руки, оно держало перед собой, на уровне отсутствующей головы, прижав друг к другу запястьями, на которых болтались массивные браслеты. Я направил на него стволы обреза и нажал на спуск. Опять смачно шарахнуло дуплетом. Бля-а-а! Да так же руку вывернуть можно и шишку курками на лбу набить. Вот это отдача.

Но больше, удивило совсем другое. "Чмо", ни капли не пострадало. Ну, блин, ни одной царапины. Зато на поверхности, начинающей мутнеть и приобретать молочный цвет, сферы, красовалось густое темное пятно от сгустка дроби, и, пары десятков автоматных пуль, уже в профиль.
Я быстро переломил обрез, вытряхнул гильзы, достал из пояса патроны, загнал в стволы, хотя уже и понимал, что это бесполезно. Наверняка, это, какая то заумная, энергетическая защита. Хорошо еще, что пули назад, по траэктории выстрела, не отлетают, а то бы мы сейчас имели бледный вид, получив в обратку, кучу свинца. Все! Ушел гад! Плакал мой компьютер. Опозда-али!

Тут подбежала Пятница и направила бульбулятор на переливающийся шар.
--Стой! –Рявкнул над ухом запыхавшийся Тарзан, но, уже было поздно. Она разрядила свою «пушку».

И вот, в тот самый момент, когда гашетка парализатора только нажималась, что то молнией проскочило мимо правого уха, резко и больно, толкнуло меня в плече, и… влетело в «загустевающий» портал. Чпок! И как вареник в густой сметане, моя мохнатая кошка, с вытянутым в струну хвостом, со всего разгону, скрылась из глаз в белом геле.

То, что произошло потом, я толком и не помню.
Через какую то долю секунды, фиолетовый луч бульбулятора уперся в сферу. Коротнуло. Что то блымнуло, что то хряснуло, волосы встали дыбом от электризации, ярко вспыхнуло.
От неожиданности, я отпрянул назад и наступил на камень.

Подскользнулся, и... потерял равновесие.

--Карр! Карр! --И что то больно ударило меня по ноге.
--Бли-ин! Отвали, дорогая, дай поспать еще чуток. – И я блаженно погрузился в недосмотренный сон.
--Карр! Карр! Ка-арр! – Настырно пробилось сквозь сладкую дрему и что то опять тяжело шарахнуло по большому пальцу правой ноги.
--Вау-у! Какого хрена!? – Я резко дернул ногой и открыл глаза. Было светло. Тепло. Тихо. Похоже на утро. И совсем -- не кровать.
Я почти лежал, хотя нет, скорее, полусидел, на том же месте, где был «пузырь» портала и опирался спиной, о, мать его, так подло подставивший мне подножку, гладкий камень. Под кистью правой руки, лежал старый обрез, а под левой, – две пустых гильзы к нему.
--Карр-карр! – Опять резануло по ушам.
-- Блин! Ну нафига с рання, так орать, дорога… --И тут я навел резкость на непонятно-шевелящееся черное пятно у моих ног. Мать твою, и я аж вздрогнул, да это же ворон. Огромный, наглый и жирный. Он примостился на небольшом валуне, и, весь, аж лоснился от самодовольства. Ну да, жил бы я сто лет, тоже бы так орал от счастья. Хотя, шо за кайф, всю жизнь, падалью питаться. Тут его глаз плотоядно вперился в меня и голова снова дернулась. Он шо, меня тоже таким считает?
--Клац-ц! – И острая боль снова пронзила мой палец.
--Пшелнахертварьянедобыча! – Заорал я и посмотрел на ногу. Черт! В новом, любимом кроссовке, подарке кумы, из далекой Америки, на месте большого пальца, там, где пестрая подошва заворачивалась кверху, зияла дыра. Нет, мля, дырища!
--Карр! Карр! – Хвастануло чудо в перьях. – Это, моя работа!
--Рэмба-а-а! –Привычно позвал я кошару. –Надери-ка зад этой черной курице!
Но в ответ – тишина. Никто не прибежал на мой зов, не мявкнул радостно над ухом, не лизнул в щеку, не примостился на плече, и не замурлыкал от удовольствия.
Мля! Ну вот так всегда. Все нужно делать самому.
--Эй!Петух! А ты попа-ал. Хорошую вещь, падла, испортил. Ниче, шкурой щас за это заплатишь. – И я медленно сжал рукоятку дробовика.
--Кар-кар-кар! – Нахально послал меня, куда подальше, в конец обуревший ворон, и, победно расправил крылья, намереваясь клюнуть мое добро в очередной раз.
--Пернатый, да ты ващще о..ел! -- И я запел ему, как Чапаев:
--Чорный во-орон… -- Мерзавец застыл, прислушался, а я, клацнул на взвод левый курок.
--Чорный во-орон... -- Его глаз наполнился удивлением, а я, клацнул уже правый.
--Чорный во-орон… -- Превратившимся в ужас.
Опыт прожитых лет, ему ума, совсем не добавил. Он слишком поздно понял, что это, подкрался пипец, и, сто лет ему, уже никогда не засветит. Старый хмырь запоздало взмахнул крыльями, пытаясь взлететь, но было уже поздно. Я приподнял руку, и… Ба-бах!!!
Ошметки черных перьев, кружащиеся в густом облаке дыма и мелких капелек крови, так и не услышали последних слов припева.
--Я не тво-ой!

Они, уже были мертвы.

Я сел, оперся на руки и осмотрелся.

Прямо передо мной, метрах в пяти, раскинулась водная гладь. Пахло свежестью, радостью и цветами. Мыс глубоко врезался в озеро и поэтому казалось, что вода везде, а я, капитан на яхте. Живописный, противоположный берег, всех оттенков зеленого, на фоне гор, выглядел очень карамельно. Утренние лучи солнца отражались от водяного зеркала, и, как в фотостудии, создавали дополнительную подсветку, от чего весь пейзаж казался неестественно сочным и аппетитным. У-ух! Мля-а! Красотища-а!

Я встал, потянулся до хруста в костях, и, обойдя останки тупого ворона, подошел к воде. Искупаться, что ли. Я ж, вроде, на отдыхе. Отставил ногу, пошевелил сквозь дырку пальцем. Э-эх! Вот урод! Оглянулся. Никого. Да и откуда кому-то в этих дебрях взяться. Разделся до нага, засунул обрез с патронташем под куст, сверху повесил шмотки, и поеживаясь, полез в озеро. Когда яйца оказались в сантиметре от воды, как всегда, аж передернуло от кайфа, и я нырнул.

Далеко заплывать не стал. Пушку, без надзора, оставлять стремно. Мало ли, придурков, в нашей стране, во все времена хватало. Поэтому, нарезав вдоль берега пару "полтинничков", лег на спину и расслабился. Лепота-а! Вот так бы тут и жил, подальше, от задолбавшей вусмерть, цивилизации. Ба-алдежь.

Минут через десять я выскочил на берег весь синий и с клацающими от холода зубами. Озеро, мать его, таки горное. Попрыгал на одной ноге, вытряхнул воду из ушей, без фанатизма отжался от валуна сорок раз, оделся, обулся и пнул ногой попавшуюся на глаза воронью лапку. Муддак, блин. Посмотрел на солнце и вдруг понял, шо зверски хочу жрать. Очень и даже. Так. Решено. Сначала еда, а уже потом, проблемы, ну, а то, шо их будет выше крыши, и ежу понятно. В том, что я куда то "попал", даже сомнений не возникало. Вот чую, и все. Меня же бросили на берегу не просто так. Хм! Моя супруга, Тарзана, сейчас на ремни распускает, за то, шо я назад с погони не вернулся.
И тут я от души расхохотался. Мля-а! Ох, я ему щас не завидую. Ха-ха-ха! Моя дама сердца в гневе… Бр-р! Вам лучше этого не знать. Гы-гы! Вот за это, и люблю.

Ладно, смех смехом, но наведаться на место лагеря нужно обязательно, и, кстати, а где "чмо" и Рэмба? Не, шото я на голодный желудок совсем туплю. Пересчитал боеприпасы и опоясался патронташем. Так, и шо мы имеем? Два там, из стволов, два тут, дуплетом, и один, на ворону. Всего пять. Значит, пятьдесят минус три, осталось, сорок семь. О! Еще и фонарь в кармане заныкался. Клацнул. Работает. Будем экономить, зарядное к аккумулятору в трейлере осталось. Ну шо!? Пошли в разведку?

И я пошел.

Когда я выбрался на нашу поляну --там было пусто. Не, ну это как раз понятно, неясно другое, это она пустая "до", "после", или "параллельно"? Внимательно прошел по кругу. Хм! Вроде те же кусты, те же деревья, тот же гравий, ну, я же специально не запоминал, и, никаких следов пребывания человека. Хотя нет, вру, вот здесь, когда то, костер разводили. Давно. Очень. А я мангал вон там кочегарил. Не. Не мое кострище. Я подошел к тому месту где стоял трейлер и стал внимательно шарить глазами. Да, вот этой травы здесь точно небыло, да и вот этого бугорка, тоже. Кстати, шото он мне напоминает. Точно. Могилу. Забытую, почти сравнявшуюся с уровнем земли, старую могилу. Интересно, это кого же здесь похоронили? Странно. Зачем долбать яму на каменистой почве, если в десятке метров, вон, под теми шикарными деревьями, отличная земля, как говорится, "пухом". Ладно. Раскопаем и посмотрим, "кто" там, или "что", есть у меня одно подозрение...

Ну прикиньте сами.

Вот потерялся кто то из вас. Прямо здесь. На этом месте. И шо делать!? Правильно! Сидеть и ждать. Даже несмышленый котенок знает, шо всегда нужно возвращаться на то место, где потерялся. Ведь тебя там и будут искать в первую очередь. Согласны!? А!? То-то!
А вот нифигга!
Знаете, сколько сотен тысяч «мудрых» человеков, отдали Богу душу, именно из-за пренебрежения этой элементарной истиной? Жуть! Взять, хотя бы, нашего спортсмена, погибшего летом, во время международного авторалли в пустыне. И это в двадцать первом веке. В разгул мобил и джи-пи-эса. Бред!
В общем, я скоро проверю, они там дебилы, или как.

Но сейчас, главное, -- жратва. Гы-гы! Пузо, это святое. И я начал выворачивать бездонные карманы.

Так. Стоп. Шото я опять туплю. Сначала удилище подходящее найти надо, а вот уже пото-ом...

Нужной длины и формы, ветка, нашлась на ближайшем дереве. Отпилил, обчистил, подровнял. Потом
достал коробочку с рыбацкими прибамбасами, отрезал пять метров лески, набрал снасть и привязал к дровыняке. Все. Готово. Вперед и с песней. А шо вы думали, я убиваться буду, шо куда то не туда попал? Да еще голодный? Ага! Щазз!
Вышел на берег против старой стоянки. Оппа! А наживка у нас где? Где любимые рыбкой жирные червячки? Хм! А я думаю, шо им и остатки тупой вороны будут за счастье. Нефик тут местных карасей баловать. Заодно и поплавок из пера сделаю. Хоть какая то польза от степной чайки будет. Ну шо!? Погнали на рыбалку.

Через пару часов над поляной уже разносился дивный аромат жарящейся рыбки. М-м! Пальчики оближешь. Я сидел на валуне, усиленно глотал слюну, и сосредоточенно вертел на рогульках два прутика, с нанизанными на них карасями, грамм на триста каждый. Прямо под углями, в мокрой траве и обмазанные глиной, тушились, еще пяток таких же красавцев. Ну, я ж не пальцем деланый, да и вырос на берегу Днепра. Гы-гы!

Интересно, а как я теперь домой вернусь? Я ж сюда случайно попал, не по своей воле. Ну Тарзанищще, удружил, мля, спаситель хренов. Попадись ты мне еше разок, я сам тебе моргала выколю. И шо теперь делать? Вот перекушу, раскурочу могилку, для очистки совести, вдруг там чего интересненького есть. Ну а нет, так и суда нет, извинюсь и назад зарою. А шо!? Я ж без комплексов. Живым --живое, а неживым –ихнее. Потом пойду вниз, людей искать, а иначе как узнать, где я.

Мля! Вот сказали бы мне пару дней назад, шо я в другое время попаду, --да глаза заплевал бы. А шо щасс!? Сижу, где то у черта на куличках, рыбку жарю, и о всякой фигне думаю. Вот как то не ощущаю себя попаданцем. Как говорил Станиславский: «не верю!», в смысле, уж слишком все просто и обыденно.
Кстати, а чем это я буду каменистый грунт на могилке разгребать? Лопаты нет, кирки нет, ломика, --тоже. Хотя во-он, приличный сухой сук лежит, крепкий наверное, самое оно.

И еще вопрос. Куда это "чмо" с Рэмбой пропали? Непонятно. Если бы я был вместе с ними, то кошка от меня уже бы не ушла. Она шо, дурная? Хм! А может и да. Вот какого хрена ее в пузырь понесло? Хотя, я знаю, --нас защищала. Вот в этом она вся. Хозяйка-хранительница. Не зря же в Индии кошек в храмах держали для охраны лежащих в открытую сокровищ. Вмиг любого располосуют и глаза выцарапают. Круто, правда? Никаких там качков с мечами и мордоворотов с копьями. Стая кошек и все дела.

Не. В лепешку разобьюсь, а Рэмбу найду.

Умопомрачительный запах жареной рыбки щекотал ноздри и заставлял пузо урчать от предвкушения трапезы. Эх! Щас бы еще немного соли, зеленого лука и черного хлебушка. У-у-у..!
Не! Ну нафик, шото я размечтался, пора есть, а то еще слюной захлебнусь.
Снял с жара-с пылу рыбешку, понюхал ароматную, хрустящую корочку, бли-ин, стопарика, явно не хватает, и, только открыл рот прицеливаясь к аппетитной спинке, как что то больно кольнуло в спину.

Не понял!? Мля! Шо за дела!? Обернулся.., да так и застыл от удивления, с открытой хлеборезкой и вылезшими на лоб глазами.

В паре шагов от меня стояли о-ы-э-э-э.., наверное, местные аборигены. Оба в шкурах, до колен. Оба в таких же шапках, мохнатых. На ногах какие то чюни, скорее на унты похожие, и обвязанные кожаными, сыромятными ремешками.
Блин! И это в середине лета-а?
У обоих, бороды лопатой, морды загорелые, молодые, патлы до плеч, на шеях шнурки с коллекцией всевозможных клыков и когтей, в руках по копью, а за спинами, еще и луки со стрелами болтаются. Тот, который справа, убирает копье и протягивает мне грязную, мозолистую руку, с шикарным, таким, розовобоким яблоком, а сам, зараза, не сводит глаз с моего карася.

Не! Шото я все-таки не догоняю. Какие нахрен лучники в будущем? Ну, в натуре, вынос мозга. И я покосился на кучку травы скрывающей всепогодный дробовик.

Между тем, чувак, опять ткнул меня копьем, уже под ребра, и еще ближе, придвинув яблоко мне под нос, кивнул широкой бородой на рыбешку.
--А! Ченч!? --Сообразил я. --Так бы сразу и сказал. Да бери, не очень то и хотелось, -- и лихо протянул ему свой неудавшийся завтрак. --И эта, палку, убери нахрен.
Чувак неожиданно выпустил из рук яблоко и обеими лапищами схватил карася. Я не успел и глазом моргнуть, как он исчез в его пасти, вместе с костями и хвостом.
Кстати, а вот зубы у него были идеальные, не чета моим, хотя смрад от шкуры, и валил отвратный.

Обтерев рыбий жир о бороду, чувак ткнул грязным пальцем во второго карася, и что то требовательно промычал.
--Не-е! Так не пойдет, --и я пошатал, из стороны в сторону, указательным пальцем у него перед носом, –я тоже жрать хочу. Понял!?
Мля-а! Таких обиженных глаз, я не видел давно. Знаете, без хитринки и издевки, просто, честных. Чувак посмотрел на своего товарища, виновато пожал плечами и что то пробурчал извиняющимся тоном. Тот похлопал себя руками по бокам, ну, типа, карманы у него в шкурах, и отрицательно покачал головой, ну нету, блин, ни фига. Потом с тоской посмотрел на карасика и судорожно сглотнул.

Не, ну вы как знаете, а я на такое, спокойно, смотреть не могу. Нагнулся, взял пруток с рыбехой, и протянул второму.
--Угощайся, братан.
Знаете, люди мы все разные, красивые и безобразные, но голодного человека от зажравшегося, я еще могу отличить. А я, здесь, --явно зажрался. У меня есть семь карасей. И я нагнулся, что бы достать еще рыбешки из-под углей.

Чвак! Чвак! Фьюить! Раздалось над головой и что то гарячее плеснуло мне на спину. Я резко оглянулся и отпрянул в сторону. На костер заваливался первый абориген, с удивлением в одном глазу и наконечником стрелы, в другом. Рядом свалился второй, и тоже, со стрелой в затылке.
Вашу мать! Я схватил дробовик, откатился в сторону и замер. Какого хрена здесь происходит?

Примерно через минуту, на противоположной стороне поляны раздвинулись кусты и на нее тесной группой вышло пять человек. Тоже все в шкурах, с копьями и луками в руках и в этих мохнатых, нелепых шляпах. Самый здоровенный из них, напоминающий Конана Варвара, остановился в центре площадки, задрал голову и стал громко сопеть, принюхиваясь. Черт! Я же знал, шо мои вкуснячие караси, это шедевры кулинарного искусства всех времен и народов. Но шо б до такой степени!?
Ишь, как аборигены на них прут, прям, как пчелы на мед.

Я долго не колебался, прицелился в здоровяка, и без всякой жалости, нажал на спуск. Расстояние было, метров пятнадцать-двадцать, поэтому, видать, досталось всем. Когда амбал свалился, а остальные завизжали от боли и шока, я шарахнул из второго ствола. Наверное, им хорошо прилетело по головам, упали сразу трое, а я откатился в сторону и стал перезаряжаться.
Почти метровый сноп огня, от несгоревшего, в коротких стволах, пороха, и адский грохот, вгонят в ступор любого, но… Оставшийся чувак, как тополь на Плющихе торчал на поляне, натягивал свой лук твердой рукой, и выцеливал меня.

Вот дебил! Ну извини, ты сам напросился. И я опять выстрелил в человека.

Тот, кто пришел к моему очагу, предложил поменяться едой и не убил вероломно в спину, это друг. А тот, кто подло, из под тишка, всадил ему стрелу в голову, это, --мой враг. И не пригнись я вовремя, валялся бы сейчас рядом с этими двумя неудачниками, со стрелой в макушке.
Поэтому, рассуждать о милосердии, я не стал.

Когда стоячих уже не осталось, не спеша собрал пустые гильзы, отполз к кострищу, и, взявшись за шкуру, оттянул от углей мертвеца. Да. Здесь уже помощь, совсем не нужна.
Сдернул с куста футболку, внимательно осмотрел опушку леса, и, плюнув на стоны раненых, убрался в чащу.

Мля! Позавтракал один.

Углубившись метров на двадцать в лес, я стал потихоньку заворачивать влево, что бы двигаться вдоль опушки. Порадовался, что обут в кроссовки, а не в грубые ботинки или сапоги, в них, идти, гораздо приятнее. Вспомнив старую армейскую науку, старался ступать на внешнюю сторону стопы и мягко перекатываться с пятки на носок. Такой способ движения был довольно утомительным и медленным, особенно, после многолетнего перерыва, но зато позволял двигаться осторожно и бесшумно. Пройдя несколько метров, я останавливался и замирал, прислушиваясь и всматриваясь. Уж очень не хотелось получить очередную стрелу между глаз.

Дойдя почти до того места, где пятерка подошла к поляне, я что то услышал и залег. Шум приближался. Шелестела трава, ветки сухостоя, и кто то, явно стонал. Я выглянул из-за толстого ствола и увидел приближающегося аборигена. Он шел напролом, шатаясь как пьяный и держался обеими руками за живот. Все лицо бвло в крови.
Да, не позавидуешь чуваку. Попадание в живот, пускай всего лишь дробью, да еще при ихнем уровне медицины, это дело гиблое. Раненый прошел в паре метров от меня, обдав вонью шкур, мочи и пота, и, ему действительно было хреново. Глядя ему в спину, я размышлял, куда это он так разогнался. Дождавшись, пока он отойдет подальше, двинул за ним. Минут через десять, лес заметно поредел и показалось подножье небольшой горы, скорее, даже скалистого холма. Чувак уже явно замедлился и стал часто падать. Пройдя еще метров сто, вдоль разбросанных тут и там больших валунов, он упал и затих, иногда поскуливая.

Поверьте, мне тоже было хреново видеть, как страдает от боли человек. Я, все таки, из другой среды, где обыденный грипп, уже воспринимается, как покушение природы на жизнь, а зубная боль, это верх садизма и варварства. А вот этим, вонючим ребятам, к боли, не привыкать. У них вся жизнь, --сплошная боль. Начиная от укусов вшей и комаров и заканчивая мучительными, рваными ранами, на охоте и в бою.

Когда чувак окончательно затих, от потери крови, я выбрался из укрытия и осторожно подошел к нему. Пнул ногой и перевернул на спину. Взгляд остекленевших глаз уперся в голубое небо. Готов. Хм! Жаль бородатого. Но ведь куда то же он брел.
Решил пройти чуть дальше и осмотреться, может быть у них тут целый отряд или стойбище. Хотя, --вряд ли. Моя лупара гремела так, шо и в Африке было слышно, наверное. Так шо, если бы тут был кто то еще, он бы уже пер мужикам на подмогу, ну, или просто, из чистого любопытства.

Вдруг, из-за поворота скалы, раздался странный звук. Я замер и поднял обрез. Мля, только стрельбы опять не хватало. Где же я патронов столько наберу, тут же оружейных магазинов нет, а заводов, тем более.

Постояв пару минут, потихоньку двинулся вперед и осторожно выглянул из-за камня. Здесь, в скале, была трещина, метров пять в ширину и почти с вертикальными стенами. Сам вход, густо зарос кустарником и мелкими деревьями, среди которых, явно просматривалась нахоженная тропа. Именно оттуда и доносились эти странные звуки. Осторожно ступая по камням и постоянно озираясь назад, я медленно двинулся по проходу, который потихоньку, как улитка, закручивался влево. С каждым шагом звук становился все громче и громче, и, постепенно, превратился в монотонный гул.

Когда я вышел за ближайший поворот скалы, челюсть отпала, сама по себе.

Я оказался в небольшой, уютной котловине. Она имела форму овала, метров сто в длину, и до пятидесяти, в ширину. Крутые склоны густо заросли кустарником, низкорослыми деревьями и густой травой. Пахло разнотравьем, медом, и чем то еще, вкусным, но не знакомым. В дальнем ее конце, был небольшой водопад, метров десять в высоту и около пяти, в ширину, вытекающий прямо из отвесной стены, а под ним, изумительной красоты озеро, почти на треть долины, в живописной окантовке из мелких валунов и гальки. Все это великолепие щедро заросло камышом и пестрыми цветами, над которыми резвились сотни бабочек и проччей летающей мелюзги, а короновала, всю эту сказочную красоту, самая настоящая радуга.
У меня даже дух перехватило от такой дикой буйности красок. Рай, в натуре. Гы-гы!

Я быстро проскочил открытое пространство и очутился среди густого подлеска. Нефик подставляться под раздачу от такого пейзажа, иначе, это может быть последним, что я увидел.
Притих. Прислушался. Ничего. Если что и было постороннее, то за мерным гулом воды, я его все равно не услышал.
Стал осторожно пробираться дальше, оглядываясь по сторонам и ожидая засады, дошел почти до середины этого оазиса. И тут...
Да! Прямо передо мной, на небольшой полянке, во всей своей первобытной удали, были они. Самые настоящие...

Если вам, в школе, вбили в голову, что наша цивилизация поднялась благодаря изобретению колеса, пороха, компьютера и прочей хрени, --не верьте. Это все брехня. Наша цивилизация, родилась, выжила, развилась, и пробралась во все уголки земного шара, благодаря вот этим животным, мирно пасшимся на сочной травке, --лошадям.
ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА явно ошиблись, в последнем слове припева, своего шедеврального хита. Я бы его исправил:

"--Там, где вековая лежала пыль,
След свой оставил --КОПЫТОмобиль!"

Вот именно эти продвинутые тачки, всех времен и народов, и стояли напротив. Они косили на меня любопытными глазами и размеренно двигали челюстями, разминая вкусную травку. Вау-у! Их было пять. Все какие то приземистые, прямо как спортивные машины. Гривы густые, заплетенные в косички. Ноги, снизу, от колена, заросшие до мохнатости, копыта толстые и тяжелые, ну, а хвосты, мечта любой топ-модели, свисали почти до земли. Сбруя простая, с бронзовыми заклепками и примитивными украшениями в виде каких то зверьков, а вместо седла, что то вроде трехслойной, войлочной попоны. За кормой каждого копытомобиля, на корешках выщипаной травки, расплылись приличные кучи переработанной горючки, на которых, вовсю, резвились вездесущие мухи.

Я прифигел. Ну, мля, идилия в стиле кантри.

Я сразу успокоился и расслабился. Значит, здесь нет посторонних, а их хозяева, за ними, уже никогда не придут.
Подошел к крайней, похлопал по крупу, погладил по гриве. Она была явно крупнее остальных. На ней, наверное, сам Конан-варвар вышивал, уж очень фактурна. Мля! Ну ржащий "мерседес", в натуре. Почувствовал, как под ладонью напряглись мощные мышцы и лошадь призывно фыркнула.
--Неа! Не сейчас! Права дома забыл. –И я осмотрел оставшихся четырехкопытных, которые были немного помельче, и, похоже, относились к классу "запорожца". Цвет или масть, ну не знаю, как правильно, у них был странный. Такое впечатление, шо розового поросенка кто то скрестил с черным доберманом, потом облил получившуюся палитру ведром белой краски, и эти высохшие кляксы, вежливо назвал «яблоками».
Блин! Ну и ассоциации у чувака были, явно, после бодуна.
Не! Все таки крайняя --шикарнее будет.
Класс! Хочу такую. И кто там говорил, шо эти тачки лягаются? Полная брехня. Смотрите. Они все такие ласковые и добрые, особенно вот эта, цвета обыкновенной коровы.
--Беру! Заверните! --И я смачно шлепнул ее по заднице. –Меня даже зубы ее не интересуют. Гы-гы! Дареному коню, да ни в одно место не посмотрю. Ха-ха-ха!

Так! Колесами разжился. Теперь проверим, что там дальше находится. И я направился прямо к водопаду.
Вот смотрю на это чудо природы и удивляюсь. Вот как могло так случиться, что русло реки нашло себе путь прямо в горизонтальной расселине отвесной скалы? И куда девается лишняя вода из озера, если река из него, никуда не вытекает? Хм! Прикольно. И ващще, такое впечатление, что вода падает как при замедленной сьемке. Равномерно, гладко, завораживающе, призывно…

--Да какого хрена! Лето же. --И я, второй раз за сегодня, разделся до нага, завернул в футболку патронташ, чтобы уберечь его от влаги, засунул его за камень, вместе с дробовиком, сверху расстелил шорты с труселями и забрался под тугую струю.
--У-у-а-а! –Завопил во все горло от ожога холоднючей воды. –Мля-а-а-а!!!

Ну бывает же так. Живешь-живешь, погрязнешь в будничной рутине, пусть даже и самим придуманной, и, вдруг, бацц! И ты уже, прям, как Мак Сим Каммерер, студент прохладной жизни и прогрессор, и тоже, в одних шортах, правда с ружьем, но без космического корабля.
Гы-гы!

Солнце стояло уже высоко и било прямо в прищуренные от кайфа глаза. Я несколько раз выскакивал из-под ледяной воды, немного отогревался в его лучах, наслаждался райским пейзажем, и, снова нырял в прохладу.
Не! Ну все классно, вот только жрать хочется, еще больше чем было.
И тут я вспомнил о небольших кожаных мешках, притороченных к седлам, теперь уже моих, лошадей.
О! Там точно еда должна быть, и я выскочил из под тугой струи, как голодный волк.

А зря!

Пока я беспечно плескался, в долине произошло небольшое изменение. Я совсем прощелкал, когда внутрь вошли два вооруженных аборигена и добрались уже почти до середины долины. Тот, который повыше, был раздет до пояса, и, тащил на горбу третьего, держа его за руки. Второй был в шкурах, и, как подушечка для иголок, ощетинился во все стороны пиками, колчанами и луками. Оба уверенно направлялись к лошадям.

Оппа! Мля! Старые знакомые.
Вот это я облажался. Говорил же мне дед, не оставляй никого в живых, и проблем, не будет.
Дебил! Размазня! Ну почему я их не добил!? Понадеялся на этот двуствольный самопал, из которого только ворон и глушить, и не учел, шо дробь, на двадцать метров, только щекочет.
Е майо! И шо теперь прикажете делать!? До камня, с пушкой, если напрямую, то метров пятнадцать. Десять, из них, по воде. Можно попробовать вдоль скалы, но, бегом, да по скользким камням, стремно как то. Так и шею себе свернуть не долго. Да и заметят, уроды, все равно, а потом, опять стрельба.
Интересно, это они раненого с поляны тащат, или подобрали мертвеца по пути, у входа в ущелье.

Я сдал назад, под воду, и, выставив голову наружу, стал наблюдать, выжидая момент, когда они отвернутся в другую сторону.
Ага! Щазз! Конан сбросил на траву свою поклажу, что то показал жестом попутчику, и тот отвалил к лошадям, а он, направился прямиком ко мне.
Блин! Вот попадалово.
Не знаю. Если бы я сразу рванул за обрезом, то может и избежал бы многих неприятностей, но, видимо мозги совсем отморозились в ледяной воде, и я, не решился.

Здоровяк быстро приближался, а мне не пришло в голову ничего лучшего, как пробираться под водой вдоль потока, в надежде незаметно добраться до противоположного берега.
Вода, хотя и падала равномерно и не очень толстой струей, но, за счет высоты, напор был крепкий и очень тяжолый.
Когда Конан подошел почти в плотную, я заметил, что у него вся грудь, и жуткие бицепсы, увидев которые, Шварценеггер удавился бы от зависти, густо измазаны запекшейся кровью. Он с разгону прыгнул в озеро и стал плескаться, шо кашалот. Сразу видно, бычара здоровый, и ему те раны от дроби, шо зайцу стоп-сигнал.

Мля! Ну учил же дед премудростям разведки. Прежде, чем куда то войти, придумай, как будешь оттуда выбираться, и, желательно, с запасным вариантом. А я!? Гол как сокол и с яйцами на перевес.
Да, Толян, учиться тебе еще и учиться, если здесь дураком не помрешь.
--Клац-клац-клац, ды-ды-ды-ды, клац-клац-клац, ды-ды-ды-ды, –начали отбивать чечетку зубы и всего затрясло от холода. Я очень дико замерз.

И вот, когда я в очередной раз высунулся из струи, что бы набрать воздуха в легкие, чуть лбом не столкнулся с качком. Он медленно, но уверенно, приближался по камням, внимательно смотря себе под ноги.
Я растерялся окончательно. Вот козел, точно меня заметил, и хочет теперь, башку открутить. Ну да, с него станется. Там кулак, шо моя голова. Даже сквозь пелену падающей воды было заметно, как его тело отбросило тень перекрывая солнечные лучи.
Все! Тушите свет бросай гранату. Пипец! И я в отчаянии отпрянул назад, пытаясь втиснуться в скалу.
Блин! Какое же было удивление, когда я зацепился пятками о камни, а руки, не найдя сзади опоры, провалились в пустоту.., и я, со всего размаху, шлепнулся задницей на липкий пол. Вау-у! Здесь можно даже дышать.
Но радоваться было рано. Накачанная фигура Конана была уже возле воды, и я едва успел вскочить на ноги, как он прошел через струю.

Мля-а! Это было фиаско.

Это только в кино, Джеки Чан, или Ван Дам, вырубают нехороших чуваков в прыжке, с разворота, одним красивейшим ударом. А шо!? Им можна. Джеки, пол Гонконга за свою Голливудскую карьеру отметелил, а Ван, пол жизни просидел на спинках двух стульев в «шпагате». Куда же мне до них, тем более, почти обмороженному. Я уж как нибудь по нашему, по рабочекрестьянски. За два.

Мне повезло, шо чувак был весь в воде, не успел сориентироваться в ситуации после яркого света снаружи и просто не ожидал здесь кого то встретить.

Ото ж!

В моем положении было не до джентельменства и не до мужской солидарности, ну, аж ни разу. я вспомнил "братков" и девяностые. Поэтому сделал левой шаг вперед, слегка отклонясь корпусом в ту же сторону, и, как на тренировке по пробитию пенальти, со всей дури вмазал правой ему между ног.
Хряссь!!! Послышался звук удара сквозь гул водопада.
--Мля! Мля! Мля! – Заорал я от дикой боли в подьеме ноги и запрыгал на одной, приседая. И где мои ботинки с набалдашниками!?

Да у него и яйца были накачаны.

Конан схватился обеими руками за свое поврежденное хозяйство и стал наклоняться вперед. Даже в полумраке я видел, как он выпучил от боли глаза, зрачки сошлись у переносицы и он судорожно хватал воздух открытым ртом. Я подождал, пока он сложится почти пополам, слегка присел, потом распрямился, шо пружина, и врезал ему правым коленом в лицо. Смачно так, с оттяжкой, и с хрустом.

Если я и останусь теперь инвалидом, с перебитой ногой и выбитым коленом, так хоть не зря. Такому кадру, позавидовал бы даже знаменитый режиссер, Джон Ву.
Качек резко откинулся назад, только мокрые патлы мелькнули веером, а потом совершил чистейшее сальто. Мелькнула его жопа и он, укрывшись ногами, скрылся в пелене падающей воды.

--Уфф! Мля! Быччара! –с восторгом воскликнул я на адреналине. –Это тебе привет от запорожских казаков!

И рванул наружу ковать железо, пока горячо.

Когда я выскочил из водопада, добивать уже было некого. Конана, в пене и брызгах, не наблюдалось. Ну да и хрен с ним, не очень то и хотелось получить по голове, пусть с ним дальше Кличко разбирается. Мне бы по-быстрее к обрезу добраться.

Но какой же был облом, когда я увидел возде камня, за которым его спрятал, второго аборигена, держащего на острие копья мою красную футболку. Тю, блин, Чингачгук хренов, уже нашел. Тоже мне, дитя природы. Ити-ить! Ну ниче, нигде, и на пять минут положить нельзя. Везде найдут. Знал бы, шо они сюда припрутся, засаду бы устроил, а не скакал сейчас с голым задом по камням.

Я притормозил и застыл в нерешительности, лихорадочно соображая, как поступить дальше. Лезть опять в водопад, только время зря терять, эффекта неожиданности уже не будет и он меня просто на измор возьмет. Бежать в лоб на чувака --бесполезно. У него пика за два метра, лук за спиной, и кинжальчик, вон, за поясом, не хилый торчит. Мимо, тоже не проскочу, тропа слишком узкая. Он только копье чуток довернет, и меня, как шашлык, на шампур нанижет. Прыгнуть в озеро и водой? Так он все равно по твердому шустрее будет. Эх! Щас бы и мне в руки дрын какой нибудь

И тут я вспомнил, шо на поясе у Конана, тоже ножичек болтался. Вот его и нужно найти. Едва оглянувшись на озеро, я чувака и увидел. Он плавал недалеко от берега с раскинутыми в стороны руками, мордой вниз, а вокруг головы расплывалось большое, красное пятно. Я сразу прыгнул к нему.
Вычислил я правильно, ножик у него был, под пузом. Висел, как якорь, и не давал приблизиться к берегу.
Да, отбегался мужик. На затылке была ужасная, рваная рана. Наверное о камень при падении хорошо приложился. Жаль, варварская смерть. Хотя чего он хотел, он же и сам варвар, да и начал первый.

Я нащупал рукоятку, потянул на себя, и, с трудом вытащил кинжальчик на воздух. Да уж! Это вам не там! Ножичек был, ниче так, на славу. Сантиметров тридцать, если не больше, в длину, и это без рукоятки, и примерно десять в ширину, возле гарды. Лезвие было желтого цвета, обоюдоострое, прямое, тольков в конце сходилось на нет. Очень напоминало римский меч. Взял в руку по-боевому, примерился. Тяжелый зараза. Взглянул еще мельком. Гарда и рукоятка, это продолжение лезвия. Теперь понятно. Сплошная болванка. Интересно девки пляшут, а как же он его зимой, на морозе, в руки берет? Закаленный, наверное, товарищ.
Стоя по пояс в воде, я сделал зверское лицо и стал ломиться через кусты на тропу.

Но, пока я вооружался, заросший бородой до глаз, чувак в шкуре, тоже мышей не ловил. Он уже стоял на берегу, против того места, куда я разогнался и с удивлением пялился на меня.
--Шо!? Мля! Бритых никогда не видел!? --гаркнул я, пытаясь выскочить на берег.
Он немного отпрыгнул в сторону, и, еще с большим изумлением, уставился мне ниже пояса, заставив вспомнить, шо я без трусов. Вот извращенец.

Потом он увидел кинжал.
Поверьте. Ганфайтеры Дикого Запада –отдыхают. Он с такой скоростью сорвал с себя лук, вставил стрелу, натянув тетиву и направил все это сооружение на меня, шо те кадры, свои кольты, и до половины кобуры вытащить бы не успели.
Мля! Вот тебе и дитя природы. С невольным уважением подумал я. И шо теперь!? Переть с ножом против лука, это шо пугать ежа голой жопой. Если таковая у меня и присутствует, то желание повыпендриваться в героях, --совсем нет. Подыхать неизвестно где, от руки какого то зашкуренного мудака, да еще с голой задницей? Неа! Увольте.

Хотя…

Я медленно развел руки в стороны, разжал правую, и кинжальчик, со смачным шлепком, скрылся под водой. Я улыбнулся до самых ушей, сделал шаг вперед и медленно поднял руки.
Не получается силой, так возьму хитростью.

Боже! А жрать то как хочется. И лошадь сьел бы целиком.

--А ты храбрый парень –начал я как можна более спокойным голосом и с улыбкой на все 33. Ну, вроде как с Рэмбой сюсюкаю. –Успокойся. Все в порядке. Иди к папе. Не боись. Я тебя не обижу. --А сам потихоньку к суше двигаю.

Чувак явно был в замешательстве. Ну, это примерно как я, увидел бы живого инопланетянина. Хотя нет, ему гораздо хуже. Мой мозг, для этого, хотя бы подготовлен, а вот его, это вряд ли.
Дитя природы с удивлением уставилось на меня, потом что то прогундосило на своем, требовательно качнуло луком в сторону, но тетиву, зараза, не ослабило. Из этого я сделал вывод, шо меня приглашают на ковер, знакомиться.
Ну, Тарзан, скотина, ты за это еще ответишь. И я, светя яйцами, вылез на берег.
--Здорова, чувак. Меня Толяном зовут. А ты, бородатый, кем будешь?
То ли голос подействовал, то ли улыбка, а может и то и другое, но, скорее всего моя видуха, но Чингачгук ухмыльнулся, слегка расслабился и опять махнул луком, теперь уже, в направлении стоянки.

--Ээх! Понятно. --И я нехотя поплелся к лошадям.

В этом оазисе дикой природы вовсю резвилось лето. Все вокруг радовало глаз. Если рай есть, то это, --он.
Сочная зелень, пестрые цветы, бирюзовая гладь воды, прозрачный воздух, горная свежесть, голубое небо, море плавающей, ползающей, бегающей и летающей живности, головокружительные ароматы, чарующие птичьи звуки, и все это, щедро залито солнечным светом.
Да Карибы, Бермуды, Багамы, Сейшелы и прочие далекие, туристические деликатесы… и рядом не стояли все вместе взятые.

И вот, среди всего этого блаженства, мелко перебирая босыми ногами, медленно двигалось хорошо загорелое, полностью голое, существо. И только те места, которые раньше были под плавками, ярко выделялись на этом сказочном фоне, а задом, так ващще, можно было, как зеркалом, пускать зайчики.
Это был я.

Ешкин кот. Если когда нибудь выберусь отсюда, то об этом моменте, никогда и никому, ну ни в жисть, не расскажу.

Когда до стоянки осталось всего несколько метров, я, вдруг зашатался, застонал, схватился руками за грудь, обернулся к конвоиру лицом, закрыл глаза и картинно упал на спину широко раскинув руки и ноги. Потом застыл и весь превратился в слух.
Бородатый тоже замер. Он долго сопел, что то гундосил по-своему, и наконец решившись, пнул меня в левую пятку.

Ага, жди, размечтался. Щекотки я с детства не боюсь. Поэтому и реакции –ноль.
Сквозь отдаленный гул водопада и роя пчел, было слышно, как чувак остервенело чесал свою тыковку, в нелегком выборе, прикончить меня сразу, или все таки взять живьем. Решив, что живой тушкой все таки лучше, ведь ему этот подвиг потом зачтется, он стал медленно обходить меня против часовой стрелки, и, при этом, не переставая чем то возмущаться. Описав полный круг, он остановился и замер.
Я тоже не подавал признаков жизни.

Так прошло пару минут, показавшихся мне вечностью. Картина целящегося мне в башку Чингачгука, навязчиво висела на мониторе в мозгу. Я не выдержал и слегка приоткрыл веки.
Чувак стоял прямо передо мной, уперев руки в бока. В левой –лук, в правой –стрела.
Хм. Ну это уже лучше.
Я тихо застонал, и опираясь руками о траву, стал очень медленно подтягивать ноги к голове.
Бородатый, от такой видухи с голым задом, даже сопеть перестал. Когда ступни оказались за ушами, я резко швырнул ноги вперед, изогнулся в спине и выпрямился, уже стоя в полуметре от него. То, что он отступил немного назад и попытался вставить в лук стрелу, его уже не спасло.
Я быстро сблизился, отбирая у него пространство для маневра, охватил правой рукой за шею, сделал подножку и резко толкнул корпусом. Бородатый стал валиться на спину. Кисло завоняло потом, прелой шкурой, послышалось удивленное восклицание. Я просунул левую руку между грудью и его головой, крепко охватил ее за лоб, и резко, обеими руками, провернул против вектора падения.
Противно хрустнуло. Тело обмякло. И на траву, улеглось, уже бездыханным.
Я тупо посмотрел на аборигена, потом на свои руки, потом на голубое небо и закричал.

--Это не я-а-а!!!

Это не я и это все не со мной. Я дома. Cплю. Это сон. Взаправду так не бывает.

Да. Я внял совету научиться себя защищать. Но у меня не было столько свободного времени, что бы заняться этим в плотную. Семья. Дети. Старики. Работа. Все это отнимало кучу времени и средств. Но. Я до мышечного автоматизма выучил десяток приемов уличной драки. Среди них нет фирменного удара Чака Норрисса, в прыжке с разворотом, нет Ван Даммовских растяжек, с каблуком под нос, нет Джеки Чановских, сотни ударов в секунду. Это все мишура требующая тысяч часов отработки. Зато есть несколько замашек от Стивена Сигала, чувака, довольно оригинального, использующего в своих приемах защиты, энергию удара противника. Посмотрите любой фильм с его участием, и вы поймете, о чем речь. Он не рубит противника встречным ударом, от которого можно и без руки остаться, а использует его же кинетическую энергию, добавляя в догонку своей и слегка изменяя вектор приложения. Вот это –высший пилотаж.
Ну нафига самому упираться, если для этого существует твой оппонент. Будь хитрее.
Хотя и Сигаловские фишки я применял не часто. Больше импровизировал. Гы-гы!

Для меня всегда были авторитетом мудрые дедовские советы: «не дерись кулаками, а дерись умом» и «прямая, не всегда короче кривой», а уж «если не удалось обойтись без первого и применить второе, то сделай все как можно неожиданней. Удивишь и победишь».
Обьясняю. Если ты можешь уделать своего противника без применения физической силы, то сделай это. И второе. Если у тебя хватает ума обойти препятствие или проблему, то ты победил в чистую. И при этом совсем не имеет значения, что о тебе подумают и что скажут. Будь выше. Самоуважение –прежде всего.

Пример.
Волокут разведчики «языка». А фриц матерый попался, эсэсовский офицерюга. На каждом шагу кроет матом, … вашу мать, в рот вас всех и в задний проход. Они ему в дыню, раз, второй. Он отойдет и опять за свое. Ну, это он так русский освоил. Они ему рот кляпом заткнули. На привале вытащили, а он не унимается. И вот, перед самой передовой, дед спускает ему портки, приставляет обмотанный запасной портянкой «вальтер» к фрицевскому члену и отстреливает конец. Тот в шоке и кровищи. Ему туго перевязывают поврежденное хозяйство, и, не взирая на истерические конвульсии, доставляют в штаб.
Уже потом, энкэвэдэшнику, все дружно говорят, шо дали чуваку помочиться, шоб не лопнул, а тут пуля «шальная». Бац! Ну, дура, мля, шо с нее возьмешь.
Мораль.
Мужикам благодарность, почет и уважение, а фрицу, больше никогда не исполнить своих обещаний.

А тут светит солнце, поют птицы, шумит вода, все вокруг утопает в зелени, до одурения пахнет медом, цветами и свежим навозом..
Я огляделся.
Лошади, так и паслись спокойно, только кучи под хвостами стали по-больше, в сторонке, под деревом, лежал труп чувака, который сюда не дошел, а у моих ног, этот.
Меня начало трясти. Не. Нужно одеться.

Я развернулся и побежал за шмотками.

Быстро напялив на себя труселя, шорты и футболку, я подпоясался тяжелым патронташем и взял в руки обрез. Все, мля, больше эту железяку, от себя, ни-ни. Был бы вовремя под рукой и не хромал бы сейчас. Кстати, а куда это тело Конана запропало, оно же недавно здесь бултыхалось? Внимательно осмотрел поверхность озера, но его тушки не обнаружил. Ну, утоп наверное, и земля ему, тьфу блин, вода, ему --пухом.
Мля. Я сам хоть понял шо сморозил?

А жрать-то как хочется, просто сил уже нет терпеть.
Вроде, три миски ухи вчера вылакал, салатов всяких, –-немерянно, батон черняги Бородинской, считай сам, заглотил, пирожков жинкиных , с фруктой, --штук десять пошло, это ж святое, коньячком французским, не бодяжным, отполировал знатно, а такое впечатление, шо неделю не кормили.
Ну ниче, я знаю где хавчик взять.

Подойдя к самой большой лошади, развязал сыромятные ремни и к ногам упал увесистый тюк.
Вот она, моя жратва. Не может быть, шоб эти джигиты с собой перекусить ничего не возили. Мужик, он и в Африке –мужик. Жрать всегда и везде хочет. Я, вон, как в дальнюю дорогу соберусь, так вся тачка напоминает холодильник на колесах. И шо!? Думаете хватает? Да ни фига! По дороге ни одну кафешку не пропускаю, хотя и готовят в них, -- дерьмово.
Но, размяться-то, надо.

Разворачиваю шкуру какого то неизвестного животного, коричневую, такую.
Хм! Внутри лежит несколько свертков, из хорошо выделанных шкур, похожих на замшу. Ну, умеют-же, гады. Не то, шо в нынешнее время.
Недавно, себе на байк, козью шкурку хотел выделать, шоб заду было комфортнее и меньше потел, так один чувак, кожемяка, мать его, двести баксов за это зарядил. Я почесал тыковку, да и послал его нафик. У меня шо, руки отсохли? В общем, вспомнил молодость, купил муки, заквасил, снял красиво мездру, и, сварганил шикарнейшую сидушку всех времен и народов, для любимого и родного седалища. А на сэкономленные деньги, в усмерть, споил проспоривших, на мое "неумение", корешей.
А пущай знают мою доброту. Гы-гы!

Так шо, еще и в "наваре" остался.

Разворачиваю первый сверток.
А там. Размером, примерно, с грецкий орех, лежат два десятка камней. Все разной масти, фактуры и веса. Ну, блин, типа щебенки.
Не понял!? И нафиг эти кирпичи?
Разворачиваю второй.
А там. Те же самые кирпичи, но только обтесанные водой, ну, галька, для непонятливых. Мля! Тоже загадка века.
Разворачиваю третий.
А там.
--Ф-фу-у! Ну и вонь. И как такое жрать можно!? -–И я брезгливо оттолкнул найденное. Но! Голод не тетка. Подумав, придвинул назад и рассмотрел по-подробнее. --Не! Фиг вам! Не кирпичи и не галька, а самый настоящий -–кусок сала.
Мля! Я чуть слюной не захлебнулся. Ну и шо, шо грязный, ну и шо, шо с запашком. Так это ж --сало! Мать вашу. Да у меня в холодильнике, такое, годами живет. Ну какой, нахрен, настоящий украинский борщ, без толченого с чесночком, кусочка старого сала. А!?

Дебилы!

Ну кто так с салом обращается!?

Это же целая наука. Тут надо вдумчиво, с душой, с пониманием момента. Да! Именно момента его употребления. Вот вы пьете разные крепкие напитки, в меру своей распущенности, с утра одно, в обед другое, а вечером, гы-гы, --у кого на что бабки остались. Так и сало. Если сам делаешь, то заранее должен знать, для чего, для кого, и когда. А уже от этого нужно плясать, какого возраста порося, где и чем кормлено (а шоб мясные прослойки были), в какое время упокоить. И шо совсем важно, так это, «как» упокоить. Многие считают, шо грохнул с визгом, разделал, обработал, приготовил, употребил.

Х-ха! А вот хрен вам!

А вы знаете, что такое «сыворотка страха»!? Неа!?
Я так и знал! Обьясняю, для непонятливых.
Вот если вам скажут, шо завтра, в это же время, мы тебя убьем и убежать не получится. Ваши действия? Правильно. Обделаетесь по полной программе. И чем ближе будет назначенный срок, тем больше всякого дерьма будет источать ваш организм. Весь! До последней молекулы. А когда очередь к эшафоту сократится, и вы будете воочию видеть, как это все происходит, ваше тело будет вижжять и дымиться от страха и безысходности.
Ну а потом, из вашей плоти, приготовят колбаску или холодец и кто то, добрый-добрый, это употребит. Как вы думаете, что потом будет?
Неа! А вот здесь не угадали.
Открою вторую тайну. Поросята, стоят с нами в одном ряду по «чему то-там» биологическому, в общем, почти как люди, только хрюкают. Поэтому и усвояются свинные продукты нашим привередливым организмом, очень тщательно. И вот, какой-нить, большой фанат колбасы или сала, в один прекрасный момент, начинает звереть. Не, не падать в самую большую лужу и не хрюкать, просто, он становится агрессивным. Может жену отметелить, соседу морду набить, детям пинка дать, или, чего еще по-хуже. А все, из-за впитавшейся в него «сыворотки страха», которая, между прочим, вырабатывается всем живым, что мы едим.

Скажете брехня!?

Ан-нет! Я из-за этого с работы ушел, с мясокомбината. Если рассказать, шо там творится, то все фильмы ужасов, вместе взятые, и выеденного яйца не стоят, в сравнении с одним часом «жизненного» триллера на мясозаводе.
Я это все к чему. Упокоить животное, это целая наука. Это, ну знаете, как сравнивать высококвалифицированного хирурга, с живодером-садистом. Слышали, как орут поросята перед заколом? То-то! А вот когда мой дед такое делал, свиньи даже понять не успевали, шо с ними происходило. Вот хавала какую то вкуснятину, о хряке мечтала, и, вдруг, бац, --уже колбаска.
М-м! Круто, да!?
Вот поэтому, все хозяйки окрестных сел, к нему в очередь писались, а он, с такой практикой, потом и фрицев в разведке бесшумно колол.

Ну, как то так.

Короче, не знаю где я, но готовить сало, здесь совсем не умеют. Ни тебе чесночка, ни перчика, ни травок душистых, ни фрукты сушеной, ни соли для консервации. Одно слово – дебилы. Не. Я такую антисанитарную фигню, все таки, кушать не буду. Не хватало еще заразу какую ни будь прихватить. Тут же вам не там. Спасать некому, да и туалетной бумаги, в промышленных масштабах, тоже нет. Гы-гы!

Я отбросил в сторону чужую еду, вместе с какими то, похожими на редис и морковь, корешками, и, развернул очередной сверток.
--Фи-иу! –Даже присвистнул от удивления. --Вот это да! –И набрал полную пригоршню мелких, размером с фасолину, золотых самородков. –Ну ниффига живут аборигены!
И шо там дальше?
В следующем узелке оказалась приличная куча странных камушков. Все как стекляшки, такие, обычно, после разбитой фары остаются. Некоторые, даже зализанные, как будто оплавленные, некоторые, как многогранные кристаллы. Вот хоть застрелите меня сейчас, но я жопой чую, шо это, –необработанные алмазы. Я не ювелир, и не вор, –ни разу, но видел такие штуки по телеку, в журналах и в каком то музее, так шо ошибиться, вряд ли получится.
--Вот алмазы! И все.
Интересная у нас личность Конана вырисовывается. Однако. Прям, геолог, мля, первобытный. И конь у него, настоящий сейф на колесах, тьфу, блин, на копытах. Гы-гы!

Я вскочил и начал шустро снимать поклажу с других лошадей.
Ни фига. Там только такая же вонючая еда, небольшие, сплетенные из толстых веток и обтянутые кожей, щиты, пучки прямых хворостин, для стрел, наверное, какие то серебристые шкурки мелких животных, небольшие, с кулак величиной, поделки из дерева, с красивой, такой, резьбой. Тут и медведь, и волк, и лошадь, и рыба, и еще черт те что.
--Хм! А вот это уже совсем интересно. --И я взял в руку фигурку из обожженной глины с изображением, да вы ни в жисть не поверите, -- марсианской летающей тарелки.
Да! Вот нижняя полусфера, вот верхняя, диаметром чуть поменьше. В нижней, три стабилизатора, для мягкого приземления, а в верхней, два рожка, типа, антенн. Вот кругляшки иллюминаторов, по кругу.

--Оффигеть! Мать моя женщина.

Я стоял на шкуре, с кучей всякого хлама, и волосы на голове шевелились.
Это что же получается. Камушки, золотишко, тарелки, мля. Только живого инопланетянина, щас, мне, для полного счастья, и не хватает. Стоп! А может Конан и был этим, как его, пришельцем? Уж больно он калированный на фоне этих четырех заморышей. Ну, настоящий бычара. Нога, блин, до сих пор болит.
Эх! Жаль. Уже не узнаю. А вообще то, пожрать бы, не мешало.

Тут мое внимание привлекла серая, дерюжного вида, тряпица. Подтянул. Тяжелая, однако. Развязал узелок. Развернул.
--Ну!? И шо это такое?
Передо мной, со звоном, в рядок, раскотились полтора десятка стержней. Серые, матовые, в пару сантиметров толщиной и до тридцати длинной, вроде, из металла. Все ничего, вот только смущает токарная обработка этих штук. Чего-чего, а отличить литье от станка, я еще могу. У меня их, на фирме, несколько. Спрашивается. Как сочетаются шкуры, луки и лошади, с высокоточными станками. Это я, мля, где!? В индустриальном прошлом или одичавшем будущем.

Черт! А жрать-то как хочется. Наверное, нужно опять рыбки наловить, ее, ведь, в этом озере, кишмя кишеть должно, да и снасть у меня уже готова.
Так, а во-он там, что такое? И я направился к толстому дереву, с низкой, густой кроной. Это был дуб. Ага. Дэбэлый такой.
На высоте, примерно, трех метров, ствол раздваивался. И вот в этом месте, было огромное дупло. Даже моя башка в него пролезет. Вот туда и залетали гудящие, многочисленные пчелы. Кстати, а вон еще такое дупло, и вон там, и во-он там. Ничего себе! Да тут настоящая лесная пасека. То-то, я все время, чую, шо медом пахнет. Вот только за ним, я туда не полезу. Я шо, ващще дурак, что ли? Хватит, я в детстве, деду помочь хотел, и сунул свое жало, напомаженное «тройным» одеколоном, в улей. Бр-р! До сих пор, без ужаса, вспоминать не могу. Рожа, потом, в форточку не пролазила. Ха-ха! Зато, и положительное было, неделю в школу не ходил. Гы-гы!

А вот рядом, по соседству, была она, дающяя самые древние плоды раздора, --яблоня. Невысокая, но мощная, такая. Ветки все, аж ломятся под тяжестью крупных, розовощеких плодов.
--Ум-м-м! –Застонал я от счастья и впился зубами в ближайшее яблоко. –Вкуснотищща! Мля-а!
За каких то пять минут я смолотил почти ведро. Чемпионы, по поеданию всякой хрени, из "Книги рекордов Гиннеса», нервно курят в сторонке.
Хм! Детвора, блин. Им бы лишь продукты переводить. Уроды, мля.

И вот, жадно хрустя добычей и усердно шевеля ушами, я, вдруг понял, за шо меня хотели замочить.
А ведь те два чувака, которые мечтали о моих карасях, наверняка здесь были. Вон, даже черенки старые, от оборванных яблок, в наличии. И много. Выходит, не я первый здесь пасусь.
В общем, они, или видели чего лишнего, или влезли куда не надо, или взяли чего чужого, но, только Конан с братвой, их выследил и шлепнул, а мне, просто повезло, шо пригнулся вовремя.
А шо? Вполне теория, имеет место быть. Чуваки, к примеру, промышляют золотишком, а тут, чужые приперлись. Ну, и нафига они им надо? Конкуренты! Итить их за ногу. Бац-бац! И никаких свидетелей.

Слегка утолив голод физический, я решил, не откладывая в долгий ящик, утолить и голод любопытства. Ну, вот такой я, мля, любознательный. С детства, ни одна игрушка, попавшая ко мне в руки, больше суток не жила. Она была разобрана до винтика, тщательно изучена, а потом, если получалось, опять собрана, и, как правило, была гораздо интереснее оригинала из-за внесенных усовершенствований. И сам не знаю, откуда это во мне, но, вот именно по этому и правлю фирмой «Кулибин и компания».

Я завернул в шкуру камни с поделками, отнес за деревья и завалил камнями. Пускай здесь будет мой Форт Нокс. Потом подумал, почесал тыковку, и отволок туда же двоих убиенных.
Когда, через пол часа, я выпрямился, там было три могилки.

Ну вот, теперь можна и прогуляться. Я проверил патроны в дробовике, на всякий случай, вдруг рядом невмиручий Конан бродит, взял под мышку большую шкуру, пошевелил пальцем в дырявом кроссовке, вспомнив нехорошим словом ворону, и, двинул к водопаду. Подойдя, снял патронташ, в третий раз за сегодня, разделся до нага, завернул все добро в шкуру, и быстро проскочил под холодной струей.

--Вот так! Мля! Совсем другое дело.